Чужой муж, чужая жена
Шрифт:
Глава 24
Как рассказать Антону, что именно натворил Егор и стоит ли раскрывать все подробности, я не знаю. Замираю на месте и молчу.
Жуковский не теряется. Совсем не обращая внимания на моё состояние, снова принимает весёлый вид. Вот таким я его хорошо знаю. Чтобы ни тревожило — скрывает всё за улыбкой.
Закрывает окно, проходит по гостиной номера к шкафу, открывает его. Достаёт три больших бумажных пакета. Узнаю названия: хорошо знакомая мне фирма дорогого белья, раньше любила её и часто покупала себе, пока замуж не вышла и Багрянцев не счёл, что
— Оденься. И сходим поужинать.
Упираю руки в бока, гневаясь. Что за поведение такое?
— Ты, должно быть, шутишь?
— Что тебе не нравится, Анисимова?
— Позвал в отель. Занялся со мной сексом. Теперь решил тряпками отплатить? Я что, похожа на потаскуху?!
А он вдруг начинает смеяться на моё заявление. Открыто, заливисто, закинув назад голову.
— Смешно тебе?! — вскрикиваю я. — Весело?! Да за кого ты меня принимаешь?!
— Дай-ка подумать? — Антон прикладывает палец к губам и стучит им по ним, делая вид, что и правда задумался. — За любимую и желанную женщину, которою захотел отвести в ресторан и провести с ней время. За женщину, которой её недостойный муж очевидно не делает приятных подарков, раз она так реагирует.
Становится немного стыдно. Он видит меня насквозь. Я просто-напросто забыла, что мужчина может ухаживать. Покупать красивые вещи, чтобы порадовать свою половинку. Водить на ужин, чтобы побыть вместе.
— Прости…
— Я не могу обижаться на тебя. Чтобы ты не делала. А теперь собирайся и давай поужинаем. Заодно расскажешь обо всём.
Жуковский оставляет меня в одиночестве, уходя в спальню номера. Слышу, что звонит кому-то. Жене что ли отчитывается? Становится мерзко от ситуации. Мне же самой изменяют, а теперь я выступаю в роли любовницы. Она же там ждёт его, думает, что по работе. А я… мы…
В аду для нас двоих точно приготовлен котёл. А ещё для Багрянцева.
Не хочу подслушивать, поэтому забираю пакеты и ухожу в ванную комнату, чтобы подсушить корни волос, которые сохнуть никак не хотят. Сейчас бы плойку, а то на голове после душа чёрт-те что. Сушу голову, пытаясь гребешком из сумки хоть как-то уложить своё каре. Выходит средне, но удовлетворительно. Косметики с собой нет. У меня в сумке есть почти всё: влажные салфетки, дезинфицирующее средство, набор пластырей с милыми слониками, йодовый карандаш, крем для лица детский, Евочкина гигиеничка, бутылка мыльных пузырей, мелки, какой-то забытый богом совочек, резинки блестящие с бантиками. А вот косметики нету. Даже банальной помады или миниатюрки духов. И это всё снова намекает мне, что мамой быть, конечно, прекрасно, но забывать о себе тоже не стоит. Даже если того требует муж. Нет! Особенно, если того требует муж.
Заканчиваю с волосами и достаю из пакета бельё. Красивое, красное и кружевное. Всё как я люблю. Он помнит, даже спустя столько лет. Натягиваю на себя, улыбаясь и сразу невольно представляя, как Антон его с меня снимет. Достаю из другого пакета платье. Совсем не пошлое, очень нежное. Чёрное, чашечки облегают только в груди, дальше свободное. Юбка длиной на пару сантиметров ниже колена с кружевной тканевой
И последний пакет с туфлями. Тоже чёрные, прям под платьишко. Лодочки на шпильке невысокой, а наискось проходятся две металлических тонких цепочки состоящих из прозрачных камней. Красота!
Приведя себя в порядок, возвращаюсь в номер. А он уже ждёт меня. Великолепный, как с обложки журнала. Рубашка чёрная на несколько пуговиц расстёгнутая. Сверху чёрный пиджак с закатанными рукавами. И чёрные брюки.
— Нравлюсь? — нагло спрашивает Антон.
— Ты не можешь не нравиться.
— Как и ты, Ксю. Прекрасная и моя. Даже если только на этот вечер, — произносит мужчина и, подхватив меня за талию, выводит из номера.
Глава 25
Мы идём по коридору, а у меня голова кружится из-за всего происходящего. Из-за небывалого счастья, которое поглощает и душу, и разум. Подходим к стойке ресепшен, девушка-администратор тут же улыбается Антону во все тридцать два. Накручивает шоколадный локон на пальчик, смотрит томно, но как только замечает меня, взгляд резко потухает.
— Антон Евгеньевич, ваш столик уже готов! — чеканит она, кидая злобный взгляд в мою сторону. — Вы не предупреждали, что с гостьей…
— Спасибо, — безэмоционально отвечает Жуковский, прерывая её речь, даже не взглянув на девушку.
Он ведёт меня дальше, в сторону ресторана. А там снова девушка, только уже блондинка и хостес, смотрит на него полными обожания глазами.
— Антон Евгеньевич, рады вас видеть! — соловьём поёт она. — Я лично проследила, чтобы ваш любимый столик был свободен!
И снова замечая меня, осекается и глядит озлобленно, с каким-то презрением. Даже не хочу смотреть на неё в ответ. Я уже не в том возрасте, когда есть дело до такого глупого детского поведения. Поэтому просто прохожу мимо, не одаривая работницу взглядом.
Жуковский отодвигает мне стул, помогая присесть. В ресторане великолепный дизайн. Идеально подходящий зиме и снежному вечернему пейзажу за окнами. Тёмное дерево преобладает везде. Стулья из тёмной кожи. На столе ваза с плавающими в ней свечами.
— Выбирай. Тут современная нордическая северная кухня, тебе понравится, — предлагает мой спутник, когда нам приносят меню.
— Я не знакома с такой кухней. Закажи на свой вкус.
Стыдно признавать, что я вообще никаких новшеств в кулинарии не знаю. Как будто отстала от жизни. Потому что Егор никуда меня не водил в последние годы.
— Никакого сырого мяса, сырой рыбы, особенно угрей, паштетов, субпродуктов, дичи и орехов. Ничего не изменилось? — беззаботно спрашивает Антон.
— Ничего… — снова краснею я.
И он заказывает какие-то Смёрреброды. Один с камчатским крабом, авокадо и томатами, второй с креветкой, огурцом, редисом и яйцом. Себе — севиче из лосося с томатами, кольраби и укропным маслом и телятину с каперсами. Мне — салат со спаржей, яблоком и цукини. От тяжёлых блюд отказываюсь. Не особо-то я и голодна. Антон заказывает ещё какие-то напитки с непроизносимыми названиями, и наконец, мы остаёмся вдвоём, и я могу задать волнующий меня вопрос: