Чужой муж, чужая жена
Шрифт:
Сказать отцу, что муж меня бил, язык не поворачивается. Пусть знает об изменах, но только не об этом.
— Моя родная девочка, — порывисто обнимает меня папа. — Мне так жаль. Я найду тебе адвоката, подадим в суд. Что хочешь говори, но я запрещаю тебе возвращаться к этому негодяю! — отстраняется и глядит строго. — Внучке не нужна полная семья такой ценой! Если несчастлива мама, будет несчастной и дочь.
— Я… Антон уже нашёл мне адвоката.
— Значит, ты доверилась брату?
Вижу, что отцу немного обидно это слышать. И снова чувствую вину.
—
— Разве мама не заслуживает услышать от тебя правду, милая? И разве тебе сейчас не нужна её поддержка? Какой бы ты ни была взрослой, всегда будешь нуждаться в маме. Тоня сильнее, чем ты думаешь, дочка.
— Хорошо, папуль. Я расскажу ей. Но у меня к тебе ещё одна просьба. Ни в коем случае не подавай виду, если сюда приедет Егор. Сейчас у нас задача собрать доказательства его измены, и нужно действовать тихо. Я не хочу, чтобы он догадался, что его ждёт повестка в суд. Боюсь, что примет меры.
— Будь моя воля, я б его с соседским ружьём погнал с порога! Но сделаю, как ты просишь.
— Спасибо, папуль.
Обнимаю его снова. И как же приятно чувствовать поддержку родителя. И чего я так боялась, что родители меня не поймут? Совершенно забыла, какие они у меня чудесные.
Папа остаётся в баньке, а я, пообещав поговорить с мамой, иду к ней. Нахожу её в спальне, прошу присесть на кровать, беру за руки и выкладываю, как обстоят дела. Час проходит в слезах. Плачет мама, и я плачу. Вижу, как ей больно из-за того, что я всё скрывала и страдала в одиночку. Мы говорим очень долго. Мама обвиняет во всём себя. Считает, что не разглядела плохого человека в Егоре. Не заметила, что со мной что-то не так. Порывается позвонить Багрянцеву и высказать всё, что о нём думает. Но в итоге соглашается с моим планом. Развод и точка.
Тем часом, возвращается папа. Приносит три чашки ромашкового чая. И я снова чувствую себя как в детстве, когда прибегала к ним в спальню из-за кошмаров. Мы так же сидели втроём на кровати, пили чай, и родители рассказывали мне смешные истории. Вот и сейчас отец достаёт старые альбомы, и мы вместе просматриваем фотокарточки прошлых лет. Потому что нам троим нужно отвлечься и перестать говорить о муже, а родителям горевать о моей судьбе.
У меня камень с души падает, что теперь они знают. Становится гораздо спокойнее, ведь за моей спиной теперь не только Антон, но и мама с отцом.
Перед сном, уже лёжа в своей кровати, снова просматриваю вакансии, но безуспешно. Решаю, что завтра нужно всё равно рискнуть и разослать резюме. А потом засыпаю, спокойно, впервые за многие дни.
Только пробуждение моё выходит отнюдь не спокойным, потому что дочь в истерике забегает в спальню, заливаясь слезами:
— Мам! Он плишёл! Папа плишёл! Он… он… Он сказал, что забилает меня! Не отдавай меня, мамочка! Я не хочу к нему!
Глава 29
— Здравствуй,
Оборачиваюсь на маму, которая открыла ему дверь, и понимаю, что она уже на грани и может сорваться. Хорошо, что папа ушёл с дядей на рыбалку. Прошу маму пойти к Евочке, а сама встаю в дверном проходе, стараясь выглядеть непоколебимо. Но не выходит.
— Егор, — дрожащим голосом выдаю. — Что тебе нужно?
Страх окутавший меня с головы до ног, грозится вот-вот показаться не только в виде дрогнувшего голоса, но и дрожащих рук. Дыхание становится неровным, а хватка пальцев на дверной коробке усиливается.
— Приехал за своей женой и дочерью, — чуть ли не мурлычет муж. — Провели ночь тут, пора домой. Негоже замужней женщине так надолго оставлять благоверного в одиночестве.
— Я дома. И тебе здесь не рады.
— Дорогая, мы женаты. Ты принадлежишь мне, — Егор подходит ближе. — И ты идёшь со мной домой, сейчас же!
— Я не вещь! Я живой человек! Ты даже не извинился за вчерашнее. А Ева всё ещё не в порядке! Тебе дочь не жалко? Ей нужно время. Мы останемся здесь, — как можно увереннее произношу я.
Смотрю за его спину, в надежде успокоиться. Там, за горизонтом светит морозное солнце. Там, за горизонтом, я так отчаянно желала обрести свободу. Но всё впустую. Муж не оставит меня. Я не хочу больше быть с ним. Мне мечтается вернуться в тот самый день в институте, и предупредить себя, чтобы даже по учебным вопросам не смела разговаривать с этим человеком, как бы очаровательным он тогда ни казался.
Я сыта Багрянцевым по горло, а он всё никак не может насытиться моими страданиями даже после стольких лет издевательств, боли, насилия, измен. Настоящий одержимый маньяк, которому доставляет удовольствие измываться над собственной женой. Над той, кто слабее него.
— Я больше никогда не сделаю тебе больно. Поверь мне! Никогда, если сама не вынудишь. Если не спровоцируешь.
— Врёшь. Ты всегда врёшь. Просто отпусти меня, Егор. Дай нам с дочкой время.
— Нет, не могу. Я слишком сильно люблю тебя, Ксеня. Не могу без тебя. И ты без меня не выживешь, знаешь же.
— Не любишь, Егор! Не любишь! Это не любовь! Это болезнь!
— Любимая, это всё твои гормоны, да? У тебя эти дни, как я сразу не понял, — тараторит муж, как умалишённый. — Видишь, какой я снисходительный? Терплю твои истерики, а ты не ценишь.
Пытается схватить за руку и мне приходится захлопнуть дверь перед его носом.
— Открой, Оксана. Открой по-хорошему. Уже соседи вышли из-за твоих криков, не позорь своих родителей. А то пойдут сплетни.
Нет. Не открою. Иначе станет ещё хуже. Пусть уходит. Сегодня у меня ещё нет сил с ним бороться.
— Будь послушной девочкой. Открой! — начинает стучать в дверь. — Я не обижу тебя, честно. Хочешь, поедем в Турцию? Ты же хотела в тот отель. Или сходим в ресторан, о котором ты всё время мне говорила? А помнишь, ты не хотела «Мазду», а хотела «Мерседес»? Я куплю, ты только открой.