Чужой среди своих

Панфилов Василий Сергеевич

Чувствуя себя толи квартирным вором, толи извращенцем, я приступил к обыску жилища. А то чёрт его знает…

Собственный закуток не преподнёс сюрпризов, не считая маленького тайника с деньгами, в котором была бумажная трёшка, да чуть больше медной мелочи.

— Седьмой класс? — неприятно удивился я, начал листать учебники, сняв разом несколько штук с длинной самодельной полки, — Однако…

Очень не сразу вспомнилось, что в этом времени в школу идут несколько позже, и что есть такое явление, как подготовительный класс.

— Ладно… не второгодник, уже хорошо, — постановил я, поставив учебники на место и продолжив перебирать прочие книги, — О, Диккенс на английском! Ага… судя по пометкам и надстрочному переводу карандашом, продвинулся я аж…

Быстро перелистываю книгу.

— … до тридцатой страницы. Ну, хоть так! Полагаю, это получше, чем у большинства одноклассников. Ну и залегендировать внезапно прорезавшееся знание языка проще будет…

Помимо учебников и Диккенса, была внушительная стопка журналов «Юный техник» и «Юный натуралист», которым я искренне порадовался. «Смена» и «Юность» порадовали меня несколько меньше из-за избытка идеологии, жирно сочащейся с каждой страницы.

— Сойдёт… — постановил я, пролистав несколько экземпляров, — понять эту эпоху станет чуть проще, и то хлеб.

— Классика, классика… — перебираю книги дальше, — и судя по библиотечным штампам, их давно пора сдавать! О… Перельман?! Вот это я понимаю… Не думаю, что узнаю из этих книг много нового, но как часть легенды, пожалуй, будет неплохо!

Полистав дневник за минувший учебный год, обнаружил многочисленные замечания и весьма неровные оценки.

— Ну, русский у меня тоже плохо шёл, — усмехнулся я, заканчивая на этом обыск в собственном закутке, — а вот литература… странно! Судя по количеству книг, читал он… читал я немало, и классику в том числе. Собственное мнение посмел иметь? Или всё проще, и плохие оценки из-за банальной лени и плохого поведения? Чёрт его знает…

Сказать, что обыскивать вещи родителей было неловко, это не сказать ничего! Все эти поношенные лифчики, дырявые мужские трусы, заношенные кальсоны… А когда я наткнулся на начатую упаковку ваты, и память услужливо подсказала мне, что женщины сейчас пользуются ватой вместо тампонов, стало жарко…

— Какого чёрта… — беспомощно сказал я, наблюдая перед зеркалом, как медленно сходит багровый румянец смущения с лица, — я же ветеринар! Опытный! Мне в деревне роды у женщин принимать приходилось! Какого чёрта?!

Но вопрос, естественно, остался без ответа… Постановив, что в новом теле мне досталось много старых реакций, естественных для подростка, я пожал плечами, мрачно приняв информацию к сведению.

— А с другой стороны, Михаил Иванович, чего ты хотел? — негромко поинтересовался я у отражения, — Родителей этих как своих принял… да что там как своих!? Никогда у меня таких тёплых отношений не было… Родные они, и всё тут! Роднее не бывает. А, ладно…

Махнув рукой на то, что всё равно не могу исправить, продолжил обыск, добравшись до документов.

— Так-как… Савелова Людмила Львовна, уроженка Винницкой области, и судя по школьному аттестату, Белкина в девичестве. Диплом бухгалтера… о, парикмахер? Нормально. С такими специальностями, как я понимаю, она в любой дыре востребована будет.

— А это… — я взял стопку документов отца, — Савелов Иван Аркадьевич, уроженец Ростова и…

… справка об освобождении?!

… осуждён за уч. в а/с террор. орг.

… по отбытию срока наказания…

Не знаю, сколько я так сидел, но кажется, долго…

— Может, его тогда и не укачало, — задумчиво постановил я, перебирая воспоминания о совместной поездке в «Буханке», — а просто не мог спокойно слушать все эти бесконечные «Сталина на вас нет». Н-да… ситуация.

— Ну-ка! — я оживился и снова закопался в документы, — А где тут справка о реабилитации? Ведь должна быть…

… но её не было.

Хуже к отцу я относиться на стал. Было, не было… не знаю! Он мой отец, да и судить, не попытавшись влезть в шкуру человека, не слишком умно.

Реалиями СССР, а тем более сталинского, я пока не проникся, но уже начинаю смутно понимать, что если бы на отца было что-то серьёзное, то срок, да и статья, были бы, вернее всего, совсем другими.

Постановив для себя, когда-нибудь потом расспросить его о молодости и о былом, я прекратил обыск. Потом ещё посмотрю… может быть.

Не зная, чем себя занять, от скуки взялся было листать учебники, думая проверить уровень знаний по истории, русскому и литературе, но быстро плюнул. Мысли скакали в черепной коробке, как малышня в аквапарке. Не в силах сосредоточится, я попытался было почитать, но тело, взбудораженное мыслями, требовало куда-то идти, что-то делать, и вообще, хоть как-то занять его!

— Лучше разминка без тренировки, чем тренировка без разминки, — пробурчал я, вставая с топчана. Несмотря на клокочущую во мне энергию, разминаюсь осторожно, помня как о деревянном теле, так и о проблемах с головой.

Минут через пятнадцать, несколько вспотев, я решил всё-таки прогуляться по посёлку.

— Или к дяде Вите зайти? — вслух задумался я, и, не откладывая долго, постучался к нему.

— К Вите? — высунулась из кухни тетя Зина, — А он в больничку ушёл! Ты не проголодался ещё, Мишенька? Я в пять минут спроворю!

— Нет, тёть Зин… — ответил я, охваченный внезапной застенчивостью, — потом!

Постыдно сбежав к себе в комнату, обулся, накинул на плечи брезентовую куртку, выцветшую от времени и стирок, и выскочил прочь, злясь на себя самого. Все эти реакции подросткового тела… чёрт бы их побрал!

В прошлой жизни мне все эти тёти Зины на один зуб! А сейчас как представлю, что сижу на кухне, давлюсь, а она ласково-назойливо лезет ко мне в душу… так до дрожи!

Сунув руки в карманы, я пошёл, не особо глядя по сторонам…