Чжуан-Цзы
Шрифт:
Но едва он собрался говорить, как тут же забыл, что хотел сказать.
Не получив ответа, Знание вернулось в Государев Дворец, предстало перед Желтым Владыкой и спросило его. Желтый Владыка ответил:
— Не задумывайся, не размышляй — и ты познаешь Путь. Нигде не находись, ни в чем не усердствуй — и ты претворишь Путь. Ничему не следуй, никуда не стремись — и ты обретешь Путь.
— Мы с тобой это знаем, а те двое не знают. Кто же из нас прав?
— Нареченный Недеянием воистину прав, Возвышенный Безумец только кажется правым, а мы с тобой очень далеки от правды. Знающий не говорит, говорящий не знает, а потому мудрый поучает без слов.
О Пути поведать нельзя.
Полнота
Человечным можно нарочно стать.
Долг лучше не выполнять.
А приличия света — взаимный обман.
Поэтому сказано: “Когда Путь утерян, возникает потребность во Власти. Когда Власть утеряна, возникает потребность в человечности. Когда человечность утеряна, возникает потребность в долге. Когда долг утерян, возникает потребность в приличиях. А приличия — это пустое украшение Пути и начало смуты”. И еще сказано: “Тот, кто претворяет Путь, каждый день теряет. Потеряв и еще потеряв, он приходит к недеянию. В недеянии не остается ничего несделанного”.
Поскольку мы уже вещи, то разве не трудно будет нам повернуть назад и возвратиться к Корню? Такое легко только Великому Человеку!
Жизнь — это преемница смерти, а смерть — начало жизни. Кто знает, куда ведет их цепь? Жизнь человека — скопление жизненной силы. Когда сила собрана воедино, человек живет, а когда она рассеивается, человек умирает. И если даже жизнь и смерть преемствуют друг другу, то о чем мне горевать! Все вещи в мире суть одно. Те из них, что нравятся нам, мы считаем прекрасными, а те, что нам не нравятся, — отвратительными. Однако же отвратительное может обернуться прекрасным, а прекрасное — отвратительным. Поэтому говорится: “Весь Поднебесный мир пронизывает одна жизненная сила”. Оттого мудрый ценит Единое.
Знание сказало Желтому Владыке: “Я спросило Нареченного Недеянием, и Нареченный Недеянием ничего не ответил мне. Потом я спросило Возвышенного Безумца, и Возвышенный Безумец собрался было ответить мне, но так ничего и не сказал. Не то чтобы не хотел, а воистину забыл, что собрался сказать. Тогда я спросило тебя, и ты знал, как ответить. Почему же мы не приближаемся к правде?”
— Первый из них прав воистину, ибо и вправду не знает. Второй кажется правым, ибо забыл познанное. А мы с тобой никогда не приблизимся к правде, потому что знаем.
Услыхав эти слова, Знание решило, что Желтый Владыка и вправду знает.
Небо и Земля обладают великой красотой, а о том не говорят. Четыре времени года имеют ясный закон, а о том не судят. Вся тьма вещей имеет неизменный порядок, а о том не ведет речей. Мудрый вникает в доблести Неба и Земли и постигает существо всех вещей. Поэтому совершенный человек ничего не делает, истинно мудрый ничего не создает. Это значит, что они берут за образец Небо и Землю.
Божественная просветленность и чистейшее семя Неба и Земли претерпевают сотни превращений вместе с вещами, и неведомо, где исток жизни и смерти и всевозможных форм вещей. С незапамятных времен вещи существуют сами по себе, и невозможно устранить их. Вселенная велика, а за пределы мира вещей не выходит. Кончик волоска мал, однако же, составляет законченное тело. В Поднебесном мире нет ничего, что не претерпевало превращений до конца своих дней, и в чередовании сил Инь и Ян, четырех времен года есть непреложный порядок. То сокроются, словно исчезнув, а на деле существуя; то воссияют ярко, не имея телесного образа, но обладая духовной силой. Вся тьма вещей произрастает из этого, а о том не ведает. Это зовется Корнем всего, и прозревается оно в Небесном.
Беззубый спросил о Пути у Наставника в Тростниковой накидке, и тот сказал: “Выправь тело
Телом как иссохшая кость,
Сердцем как остывший пепел.
Подлинный — знание верное в нем,
И не ищет причины вознестись над людьми.
Такой темный, такой помраченный!
Помыслов нет в нем, совета не спросишь.
Что за человек он?
Шунь спросил у Чэна: “Можно ли обрести Путь и владеть им?”
— Ты сам собой не владеешь, как же можешь ты владеть Путем? — ответил Чэн.
— Если мое тело не принадлежит мне, то кому же оно принадлежит?
— Оно лишь форма, доверенная тебе Небом и Землей. Не принадлежит тебе и твоя жизнь — она лишь согласие твоих жизненных сил. Не принадлежат тебе твоя природа и твоя судьба — они лишь течение событий, предначертанное Небом и Землей. Не принадлежат тебе и твои потомки — они лишь новая оболочка твоего тела, вручаемая тебе Небом и Землей. А потому скитайся, не зная, куда идешь, покойся, не зная, за что держишься, и вкушай, не зная вкуса пищи. Ты — живое дыхание Неба и Земли. Как же ты сможешь им владеть?
Конфуций спросил у Лао Даня: “Сегодня, когда вы пребываете в праздности, осмелюсь спросить о верховном Пути”.
— Постом и воздержанием очисть свое сердце, до белизны снегов очисть свой дух, разбей вдребезги свое знание. Путь глубок, и трудно выразить его в словах! Я расскажу тебе о нем вкратце.
Ярчайшее рождается из Сокровеннейшего,
Порядок рождается из Бесформенного.
Семена духа рождаются из Пути.
Формы в корне своем рождаются из семени,
Множатся формы — и появляются вещи.
Вот так существа с девятью отверстиями выходят из чрева, существа с восьмью отверстиями — из яйца. Они приходят, не оставляя следов, и уходят, не зная преград. Не знают они ни ворот, ни внутренних покоев: вот поистине дом без стен, открытый во все стороны. У того, кто пойдет этим {112} Путем, будет крепкое тело, проницательный ум, зоркий взгляд и чуткий слух. Такой не станет утруждать свой разум, и беспрепятственно будет откликаться всем переменам в мире.
112
Это — весьма частое у Чжуан-цзы обозначение реальности, подчеркивающее природу Пути как неисчерпаемой конкретности (ср. названный во второй главе жизненный идеал даоса как “следование этому”).
Небу нельзя не быть высоким,
Земле нельзя не быть широкой,
Луне и солнцу нельзя не идти своей дорогой,
Тьме вещей нельзя не множиться:
Вот что такое Путь!
А кроме того, истинно мудрый убирает все ненужное в знании и все плоское в суждениях. Но то, к чему никакие прибавления ничего не прибавят, и то, от чего никакие изъятия ничего не отнимут, мудрый блюдет строго. Бездонно-глубокое, как Океан! Недостижимо-высокое, как Гора! Приходит к концу и тотчас начинается сызнова! В круговороте этом ничего не теряется, но всему обретается мера. Пути благородного мужа вне этого не бывать! Все вещи находят в нем опору, а оно не рушится. Вот что такое Путь!