Цикл произведений 'Родина'
Шрифт:
Ротный тоже мужик хоть куда - плотный, приземистый, мускулистый, кулаки железные, как кувалды. Срочником он служил в Афгане, и "что такое война" для молодых пацанов знает не понаслышке, поэтому никогда не бьет солдат "просто так" или по пьяни, а если бьет, то только "за дело", причем всегда громко выговаривая, за какое именно. Дмитрий его имя, лет ему примерно под 40, окончил ту же Рязань, что и Олег, только много раньше, в совершенстве владеет приемами рукопашного боя.
Рядом, справа от меня, заняв почти пол-окопа, разложил свои манатки Тагир. Деревенский такой
Дальше находится позиция для стрельбы нашего прапорщика. Ну, прапор он и есть прапор, ничего другого тут скажешь.
Сам я - рядовой срочной службы Кэмэл. Стандартный российский десантник. Рост - метр восемьдесят, вес - восемьдесят. Призер первенства Республики Татарстан по гиревому спорту, кандидат в мастера спорта. Знаю рукопашный бой, дзюдо и несколько других страшных слов. Стреляю из всех видов оружия. Бью без промаха, насмерть. Сегодня вооружен пятью гранатами и автоматом АКС калибра 5,45 с девятью магазинами от РПК, то есть по 45 патронов на магазин.
Смотрю вперед, в поле: высокая, почти в человеческий рост, трава, несколько неглубоких арыков, и все, поэтому окраина села просматривается неплохо.
Мы, десантура, находимся на юго-западной окраине Первомайского. Рядом, в пределах видимости, только бойцы из какой-то местной бригады специального назначения. Их немного. Вроде, даже меньше нас. А все остальные войска, окружившие этот небольшой населенный пункт, выстроились в два ряда на противоположной стороне села, со стороны Республики Дагестан. Пацаны говорят, что даже "Альфа" и "Витязь" прилетели, не говоря уже о других спецназах, СОБРах и ОМОНах. Заварушка, видать, готовиться не хилая. Ладно, поживем, увидим.
– Кэмэл, помоги-ка!
– вытащил меня из полудремы голос Тагира.
– Че надо?
– Иди, я покажу.
– Ну чего тебе еще?
– я плюхнулся на землю рядом с башкиром.
– Давай, запасную позицию для пулемета эсделаем. На всякий случай.
– Ладно, сделаем.
Мы принялись за работу. Суетились, подкапывали, подтаскивали ящики с патронами и гранатами, вылезали на внешнюю сторону вала - посмотреть, не слишком ли видно снаружи. Занимались обычным делом, да и время так, в процессе работы и повседневных разговоров, быстрее проходит.
– Мужики!
– откуда-то взялся невысокий щуплый мужчина в штатском с большой видеокамерой на плече.
– Вы чем занимаетесь? Вас для программы новостей заснять можно? Разрешение командования у меня имеется.
– Командир разрешил, говоришь? Ну, тогда, эснимай, эшто мне, жалко эшто-ли!
– благородно развел руками Тагир.
– Ага, спасибо!
– оператор неподвижно застыл на месте и стал водить своей камерой туда-сюда. К нему подошел еще один в штатском:
– Общий вид отсюда не надо, подробности снимай. Крупным планом. Лица, руки, пулемет, и снова руки. Выражение глаз. Постарайся поймать плевок, если будут плевать. Для острастки. И, чуть не забыл сказать, глаза - сделай крупняком, чтоб отчаяние сквозило во взгляде.
–
– Эй, бля, ешки-матрешки! Ты мне дашь эту херню или тебя вежливо кулаками попросить?
– не отвлекаясь от работы, и не обращая внимания на незнакомцев и их съемки, прикрикнул я на башкира, в подтверждении своих слов запустив ему в живот небольшим камнем.
– Э, больно же! Ща ты, бля, вошка конская, ответку у меня полущишь, конина!
– чертыхаясь, пулеметчик передал мне саперную лопатку.
– Напугал слона бананом! Ща как тресну саперкой по хребту!
– у меня сегодня определенно хорошее настроение.
– Ты понял, нет?
– А где этот козел молодой? Он мене ящик эфок обещал!
– Тагир поискал глазами молодого, - Эй, обезьяна, ты эсюда притащишь свой хромую задницу, или может хощишь, чтоб я сам за твой задница пришел!?
– Не наезжай на братьев наших меньших! Вырастут, вставят тебе по самые, - я воткнул лопатку в землю и присел на корточки, - сам знаешь что. Фу, блин, затрахался уже! Перекурить надо, иначе я больше не жилец.
– Эй, корреспонденты! Дайте закурить!
– повернулся к журналистам Тагир.
– Ну, закурить я вам не дам, но кассету с вашей руганью подарю. Все равно ее в эфир не пропустят, если только без звука, - опустив камеру, рассеяно выдохнул расстроенный телевизионщик.
– Но без звука не интересно, и не поверят, что здесь боевые позиции, а не учения, вы же орете как жареные.
– А кого нам эстесняться? Этих чмырей дудаевских?
– Тагир, вытерев пот со лба, серьезно посмотрел на оператора.
– Ладно, все равно, вам большое спасибо, и вот вам ваша кассета на память, - оператор нажал какую-то кнопочку и, вытащив кассету из чрева камеры, протянул ее мне.
– А я лучше общий вид сниму: вертолеты над селом, БМП вон там, и как вы возитесь - тоже сниму, но только издалека. Через двадцать минут нам уже уходить надо, время истекает. Ну а вам, я здоровья желаю и долгих лет богатой жизни. Счастливо оставаться, матюгальники в погонах!
– Ну давай, пресса, эсчастливо, и напишите там, что десантура - эсамые крутые пацаны!
– попрощался Тагир, а я добавил:
– Вали-вали отсюда, пока не стемнело совсем, а то на ночь еще с нами захотите остаться, и охраняй вас тут.
– До свидания, - второй журналист демонстративно похлопал в нашу сторону в ладоши и пошел вслед за своим товарищем, - нам пора!
– Ладно, спасибо за кассету!
– Э, иди-ка сюда, щегол!
– услышал я рык взводного и обернулся. К счастью грозный оклик был не ко мне, а к одному из парочки молодых, впервые выехавших на боевые.
– Ты почему оружие бросил?
– Да я это, я в туалет ходил, - попытался отмазаться молодой.
– Ты че, салага, ты че, бля, меня не понял что-ли?
– взводный, подойдя к молодому вплотную, слегка ударил его лбом в лоб и сильно ткнул пальцем в грудь, - Я, бля, кому говорил: "Оружие где попало не бросать!". Я тебе говорил, или страусу? Ты посмотри сюда! Тебя нет, а твой автомат лежит прямо в куче дерьма! Ты зачем оружие бросил в грязь? Да еще и затвором вниз! Я тебя последний раз человеческим голосом прошу: оружие без надзора не оставляй! Посеешь автомат - я тебя сам урою на месте. Понял?