Циклическая ошибка
Шрифт:
Внутри было натоплено, в огромной печи уютно трещали дрова, по углам притаились "буржуйки" - такие чудеса она раньше только в музее видела - и ощущение, что, перешагнув порог, они из белого безмолвия попали в старинную сказку, крепло с каждой секундой. Домик был на два этажа, сверху спальни, снизу кухня, столовая с крепкой деревянной мебелью, которой не постеснялся бы и великан, и несколько хозяйских комнат. Сами владельцы сказочных хором - колоритная пара преклонных лет - вышли встречать гостей на крыльцо, проводили в дом и почти
Аня, обжигаясь, глотала лучшую в своей жизни солянку, зажевывала ее вяленым мясом, закусывая все это пирожками с клюквой, в промежутках грела руки о глиняную кружку с каким-то местным "чаем", к чаю, очевидно, отношения не имеющим, и даже начинала верить, что не так уж ее и бездушно эксплуатируют, отправляя в эти пустынные дали. Минут через тридцать первая неловкость прошла, все отогрелись, перезнакомились, дед, перемигнувшись с ребятами, выставил на стол мутноватую бутылку - и началось.
– Девонька, помоги, - неожиданно обратилась к Ане хозяйка, прежде чем та успела перейти к возлияниям со всеми вместе. В трезвом виде она в баню точно бы не полезла, но, коль уж Игорь уже почти уговорил ее на такое безумие, надо было прийти в соответствующую кондицию.
– Из кухни бы принести кой-чего...
Аня удивилась, потому что водителей старики гарантированно знали: они болтали с ними, как со старыми знакомыми, разбавляя свою речь диалектными словечками, которые она не понимала, а без инфонета перевести не могла. Но о помощи милая женщина, похожая одновременно на чуть подмерзшее румяное яблочко и постаревшую Снегурочку, попросила ее.
"Да быть того не может. Такие милые люди - связные?"
В кухне вообще было жарко как в печке. Собственно, из печи жар и шел, и что-то аппетитно шкварчило на огромной сковороде. Дымился наваристый борщ. По стенам висели связки чеснока и лука. Нитки с сушеными грибами и какими-то травами занимали целую стену. На большом столе стоял поднос со свежими пирогами. Кувшинчики и крынки разных размеров украшали подоконник. В общем, все это напоминало бы декорацию ресторана "а-ля рус", если бы не было настоящим. Аня неожиданно поняла, что любимые ей чизкейки и арахисовое масло - так, бесполезный и безвкусный субститут настоящей еды.
– Да, - негромко произнесла пожилая женщина, вдруг потеряв свой певучий говорок. Прикрыла дверь на кухню и повернулась к Ане.
– Нам так и сказали, что мы тебя по косам узнаем. Цвет диаволов. Но косы хороши.
"Да они не мои вообще", - подумала Аня, однако решила секретами московских салонов не делиться. Если уж бабушку так расстроил фиолетовый цвет, не стоило огорчать ее окончательно, раскрывая секрет, что вообще Аня брита и из своего, родного, на голове у нее русый "ежик" миллиметров в пять.
– Завтра все двинутся в дорогу, и ты со всеми, - спокойно продолжила та.
– Можешь перепить для виду. Ну, или не для виду. Проедешь километров десять, потом сделаешь вид, что упала со снегохода и ногу повредила. Василь тебя обратно подкинет и к группе вернется. А Михалыч пока харчи в дорогу соберет.
– Понятно?
– Куда уж понятнее.
– Хорошо. А в баню не лезь. Знаю вас, городских. То недопил, то перепил, а все одно: в баньке попарился и сразу простыл. Не умеете соблюдать дозировку. И себя соблюдать не умеете.
Намек был ясен. Веселый вечер с Игорем отменялся. Аню не то чтобы разозлило такое вмешательство в собственную жизнь: в общем-то, бабка была права. Лучше было расстаться со всеми без лишних вопросов. Ну упала со снегохода с похмелья, ну бывает. А то, не приведи бог, оказался бы Игорь порядочным парнем, поехал бы назад провожать, скорую вызывать - если тут вообще работала скорая. Хотя не лисы же их лечили.
– Ясно все.
– Ну вот и ладушки. Поди хлеб гостям тогда отнеси. Спаси бог.
Изобразить падение со снегохода с последующим вывихом и приличными случаю жалобными стонами было легче легкого, тем более что "дорога", по которой они ехали к предгорьям, как раз располагала вывихнуть не только ногу, но и сломать шею в трех местах. Группа поохала, да и отправилась дальше, взметнув тучи снежной пыли, а Аня, устроившись за Василем, двинулась в обратный путь.
Михалыч - вообще он был Семен Михайлович, но обращения по имени принципиально игнорировал - тем временем вытащил откуда-то из закромов два спортивных снегохода, в отличие от туристических, предоставленных группе, явно более мощных и тяжелых. Укутался сам. Критически оглядел Аню, пощупал ее комбинезон и доверительно поинтересовался:
– Девонька, может, тебе тулуп выдать? Сядут аккумуляторы - от елки что ли подзаряжаться будешь? Всего пятьдесят юаней все удовольствие, - добавил он прежде, чем Аня успела что-то ответить.
– Тепло как у печки. Ну может овчиной пованивает, ну так ты ж не женихаться едешь...
Сказочный дед Мороз тоже пропал. Остался ушлый дедок, который был не прочь нагреть "туристку". Вроде бы ничего хорошего в этой новости не было, но Ане неожиданно полегчало. Во всяком случае, она выпала из сказки и снова очутилась в реальном мире. Там было не то чтобы лучше, но спокойнее и привычнее: каждый сам за себя и сам по себе.
– Нет, я, пожалуй, в комбинезоне, спасибо.
– Нет. Ну в таком виде я с тобой не поеду, ты ж на снегу как на ладони. Маскировку выдам. Всего за...
– У меня своя.
– Аня раскрыла рюкзак и показала зимний камуфляж.
Дед вертел его в руках так и эдак, едва на зуб не попробовал, а потом неожиданно хмыкнул:
– Занятно. А они говорили, что социолога пришлют. Еду какую с собой взяла?
– Сухари и вяленое мясо, шоколад. И спички вместо зажигалки. Нож тоже есть.