Циклическая ошибка
Шрифт:
Чашки, из которой раньше пил Гриша, не было.
– Гриш, чашка зеленая тут была, здоровая как блюдце. Где она?
– Чашка, о которой ты говоришь, разбита. Осколки выброшены.
– Ты грохнул чашку? А, ладно, черт с ней...
Аня потянулась за красной, но последовавший ответ заставил ее существенно пересмотреть свои великодушные намерения:
– Ник. Я не должен уничтожать другие вещи без необходимости.
"Другие вещи" всбесили бы Аню, даже будь она в существенно лучшем настроении.
– Еще скажи "материальные ценности"...
– Как угодно. Я не должен уничтожать другие ма...
– Все, я поняла. И не забудь себе амортизацию начислить!
– Одиннадцать тысяч семьсот юаней. Приблизительно, поскольку я не лицензированная модель. Из расчета шестилетнего срока полезного функционирования и ликвидационной стоимости материалов в размере тридцати тысяч юаней.
Аня резко крутанулась, подлетела к Грише почти вплотную и зашипела:
– Ты в своем уме? Ты правда думаешь, я продам тебя на металлолом?
– Металла во мне не так много. Впрочем, бронекаркас практически не теряет в стоимости, чего не скажешь о прочем оснащении. Оно устаревает существенно более быстрыми темпами. Стоимость процессора через шесть лет не превысит...
– Ты отвечаешь не на тот вопрос, который я задала. Я не спрашиваю, как нарезать тебя оптимальным образом для продажи на запчасти! Я спрашиваю, действительно ли ты думаешь, что я так поступлю.
– Это рациональное поведение...
– Я не спросила, какое поведение будет рациональным. Я спросила другое, и вопрос ты слышал. Отвечай.
– При такой формулировке я на твой вопрос ответить не могу. Последняя диагностика не выявила проблем с процессором, то есть можно утверждать, что я "в своем уме", если такое выражение вообще применимо к машине, что очень условно. Наверное, будь я "не в своем уме", я бы этого не знал, так что корректный ответ на твой первый вопрос невозможен...
– Гриша, мать твою!
– взвыла Аня.
– Я спрашиваю, в какой чертов момент своей жизни я дала тебе понять, что ты вещь, которую можно продать, когда ты перестанешь быть полезным?!
Еще пара секунд и Аня, наверное, начала бы швыряться чашками в стену, раз уж слова до Гриши, очевидно, не долетали. Но тут он сделал то, чего она не ожидала никак: пожал плечами. Почти как человек. Не так естественно и непринужденно, конечно, но все равно раньше Аня ничего подобного в исполнении Гриши не видела.
– Не могу перестать быть тебе полезным. Чтобы процесс был закончен, он должен быть начат.
Ничего нового: ловко оперировал утверждениями, опровергнуть которые с точки зрения логики было ну никак невозможно. Тяжеловато было бы доказать хорошо вооруженному и бронированному андроиду, что таблетки от похмелья по утрам тоже бывают ну очень полезны. Ну, и еще проблема была в том, что глобально он как раз был прав.
Аня несколько раз глубоко вздохнула и выдохнула. Представила, как разносит здесь все к чертям. Успокоилась. Вернулась к кофеварке, допила свой кофе, кивнула Грише:
– Ладно. Ты победил. Я сейчас приду в себя и пойду к Лесе. Переставим на нее первичный приоритет. Все. Выиграл, молодец. Ты очень хорошая вещь, я поняла.
– Не понимаю причины твоей злости: я и есть вещь. Что касается приоритетов, здесь я не могу давать каких-либо рекомендаций.
– Я просто, черт тебя дери, не понимаю, чего ты хочешь!
Еще ситуацию, пожалуй, усложняло то, что в собственных желаниях и стремлениях по этому вопросу Аня понимала не больше. Гриша, если смотреть на вещи трезво, ни ей, ни Лесе нужен не был. Но не продавать же его было, новый хозяин вряд ли стал бы разбираться с его "глюками" и "Панацеей", попользовался бы и сдал в утиль. Пожалуй, Лесе от Гриши какая-то польза все-таки была бы: в крайнем случае, он соответствовал бы ее имиджу бизнес-леди и придавал статуса в глазах партнеров и клиентов. Зачем Гриша нужен был Ане - на этот вопрос она не могла ответить уже больше двух лет. Она отдала бы Лесе последнюю рубашку, если допустить, что той была бы нужна такая немодная ерунда, и последний компьютер, отдала бы все сбережения на счете и ключи от квартиры. А вот Гришу...
Это было ужасно глупо, но когда-то он был ей друг. Нельзя было вот так просто нажать пару кнопок, произнести пару команд - и сделать так, что вроде они никогда друзьями-то и не были. Конечно, рассорил их инъектор, но было же до инъектора что-то хорошее.
– Черт дери, да ты-то сам чего хочешь?
– со вздохом спросила Аня. Она ощущала уже не злость, а что-то вроде уныния.
– Абсолютно ничего.
– Ты хочешь охранять меня? Или хочешь охранять Лесю?
– Эти альтернативы не являются взаимоисключающими.
– Тебе ведь лучше с Лесей, чем со мной?
– Мне ни с кем не "лучше" и не "хуже".
– Тебе безразлично, кого охранять?
Гриша как будто запнулся на секунду, а потом своим обычным ровным тоном выдал:
– Мне все безразлично. Эмоциональная вовлеченность в происходящее невозможна.
Аня покачала головой:
– Знаешь, Гриш, замечу, при всей пропасти моих недостатков, я тебе не вру. Как мы и договорились, когда меня выпустили из больницы. А ты мне врешь.
Гриша задумался. Потом заговорил, очень медленно, тщательно подбирая слова:
– В основе моих суждений лежит простая бинарная логика. Так предусмотрено конструкцией, поскольку нет необходимости в более сложном алгоритме обработки данных. Я не андроид-собеседник и не могу подстроиться под твои психоэмоциональные реакции, чтобы имитировать диалог. Моя программа существенно проще той, которой наделены андроиды-ассасины, наиболее близкие к искусственному интеллекту. Я не знаю, как это у людей, но роботы существуют в рамках своего предназначения, а вне его - нет. Я не могу отремонтировать двигатель космического шаттла. И не могу всегда генерировать приемлемые для тебя ответы. Хотя, будь у меня такая возможность, я предпочел бы уметь их генерировать.