Цирк Обскурум
Шрифт:
Сегодняшний вечер ничем не отличается. На трибунах больше детей, чем обычно, только потому, что детям разрешили посмотреть. Я замечаю среди них Мелвина, выражение его лица такое же взволнованное, как и у всех остальных, когда трибуны заполняются. Сегодня вечером мне так же не терпится увидеть шоу. Харт обещал, что мне нужно будет кое-что посмотреть, и вот я здесь, с нетерпением жду, какой новый номер придумал один из них. Они никогда не прекращают добавлять номера в свое шоу, постоянно репетируя. Буквально на прошлой неделе Клаб достал свою мишень и посадил туда кого-то из толпы, после того как я отказалась принимать участие в этом. Я никак не могла справиться с этим на публике, однако мне пришлось потереться бедрами друг о друга, когда он метал ножи, а она кричала, и эта сцена напомнила мне о том времени, когда я была привязана к
Возможно, Клаб добавил в свой номер новые ножи, или, может быть, Харт поставил хореографию другого опасного, высокого полета номера. Спейд мог бы научить Свободу новому великолепному трюку. Как бы то ни было, мне не терпится увидеть это, сидя на краешке своего стула. Когда Даймонд выходит, чтобы начать шоу, я трепещу от того же возбуждения, что и толпа, мои пальцы сжимаются на свободной юбке вокруг бедер.
— Добро пожаловать, дамы и господа, — воркует Даймонд, — уроды и бунтари, грешники и святые в Цирк Обскурум. Сегодня вечером у нас для вас совершенно особенное шоу, которое заставит вас заерзать на своих местах — от дискомфорта или желания, это ваш выбор.
По толпе проносится шепот, когда он улыбается, взгляд приторный и зловещий, но затем он встречается со мной взглядом, и я знаю, что меня ждет настоящее шоу. У Даймонда кое-что припрятано в рукаве, и это для меня, и только для меня. Я сильнее сжимаю юбку. Какой секрет они хранили и как им удалось его сохранить?
Шоу продолжается. Клаб разыгрывает свой номер с глотанием шпаги, а затем выбирает кого-то из толпы на колесо. На этот раз это не менее возбуждающе, но это не ново. Это не то, что предназначено для меня.
Спейд выходит со своими животными и устраивает такое невероятное шоу, что я хлопаю вместе со всеми остальными. Его взаимодействие со Свободой всегда было моим любимым. Между ними существует уважение, связь, которую я никогда не видела ни у кого с диким животным. С таким же успехом они могли бы быть семьей. Толпа впечатлена не меньше меня, она охает и ахает при каждом трюке.
Когда Харт выходит с другими гимнастами на трапеции, я думаю, что это, должно быть, оно, но хотя Харт делает несколько новых движений, которых я раньше не видела, это, похоже, не является сюрпризом. Только когда они начинают выдвигать большую сцену, я наклоняюсь вперед. Я никогда раньше не видела этого хитроумного устройства. Оно огромное и круглое снизу, с большими металлическими лепестками, выступающими, как цветок. Когда Даймонд выходит без куртки директора манежа, мои брови взлетают вверх.
Что это?
— Вам нравится темнота? — Даймонд спрашивает в микрофон.
Толпа разражается радостными криками и свистом. Несколько женщин визжат от пронзительного возбуждения, от которого у меня болят уши. Мой взгляд по-прежнему прикован к Даймонду.
— Хорошо, — мурлычет он. — Потому что мы собираемся глубже погрузиться в ваши грехи. Мне понадобится кто-нибудь из толпы.
Толпа немедленно разражается криками: — Выбери меня! и — Сюда! — когда он передает микрофон Клабу и начинает расстегивать рубашку. Он стягивает ее с плеч и сбрасывает со сцены, оставаясь в кожаных штанах и ботинках. Его глаза скользят по толпе, ища кого-нибудь, кого можно было бы задействовать в этом новом представлении, но когда его взгляд находит меня, я понимаю, что все это было напоказ. Этот трюк предназначен для меня. Тем не менее, я не сразу встаю. Это развлечение, поэтому я остаюсь на своем месте, пока он не сходит со сцены и не начинает расхаживать по залу. Женщины кричат громче, когда он подходит ближе, тянутся к нему, но когда он качает головой, они с надутыми губами садятся обратно на свои места. Он подходит ко мне и протягивает руку, и я смотрю ему в глаза.
— Присоединяйся ко мне, — мурлычет он, указывая длинными пальцами на мою руку.
Я поднимаю руку и вкладываю свою в его. Он дергает меня со стула прежде, чем я успеваю встать, а затем начинает тащить к странной сцене.
— Что это? — шепчу я, но Даймонд не отвечает. Вместо этого он оглядывается на меня и ухмыляется, не давая мне и намека.
Он тащит меня в центр сцены, приказывая: — Стой, — затем поворачивается обратно к толпе.
Клаб
— Дьявол — язычник и опасная угроза нашим душам, поэтому неудивительно, что мы называем людей, способных совершать экстраординарные подвиги, не так ли? — говорит он, когда Спейд заводит байк на изогнутую сцену. Я удивленно смотрю на него. — Моя очаровательная ассистентка сделает все еще более захватывающим, не так ли, Эмбер?
Я киваю, боясь, что мой голос не сработает перед таким количеством людей.
Он обходит меня, прежде чем приподнять мой подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза с серьезным выражением лица.
— Не двигайся с этого места, Эмбер, — предупреждает он. — Если ты это сделаешь, мы оба умрем.
Мои глаза расширяются, но я не могу задавать вопросы, только не перед толпой. Вместо этого я слежу за тем, чтобы мои ноги стояли точно там, где положено, и наблюдаю, как Клаб уходит со сцены.
— Сегодня вечером дьявол в цирке, — воркует Клаб в микрофон своим вкрадчивым голосом. — Вы получаете настоящее удовольствие. Директор манежа редко снимает куртку и обнажается полностью. Поднимитесь на ноги и покажите ему, как сильно вы цените его жертву.
Как будто у них нет выбора, толпа встает и начинает аплодировать, воздух наполняется свистом и криками, но Даймонд смотрит только на меня, когда подходит к мотоциклу и забирается на него. С дразнящей ухмылкой он заводит мотоцикл, и тот с ревом оживает. Он набирает обороты, прогревая двигатель, и я напрягаюсь. Никто не объяснил, что должно было произойти. Мои единственные инструкции — не двигаться, поэтому я этого не сделаю, несмотря ни на что.
Мой взгляд остается прикованным к нему, когда он начинает медленно объезжать меня. Это не кажется так уж и плохо, но как только я об этом думаю, сцена начинает двигаться, поднимаясь и закрываясь. Это не сцена, это клетка-сфера. Мои глаза расширяются, когда он подъезжает ближе, когда нижняя часть сферы соединяется. Несколько цирковых выходят вперед, чтобы защелкнуть лепестки на место, укрепляя их по мере того, как верхняя часть сферы смыкается вокруг нас. Все это время Даймонд очень медленно объезжает меня, давая команде время выполнить свои задачи. В тот момент, когда все встает на свои места, Даймонд заводит двигатель и взлетает, с ревом описывая быстрые круги вокруг меня. Если я пошевелюсь, это испортит ему представление. Он может врезаться в меня, поэтому я стою неподвижно и смотрю, как его скорость начинает увеличиваться, и он начинает карабкаться по стенкам клетки. Запах бензина наполняет воздух вокруг нас, когда он выжимает газ, его глаза блестят от возбуждения. Каждый раз, когда он проезжает мимо, наши взгляды встречаются, и я вспоминаю, что это опасно. Хотя Даймонд заставляет чувствовать, что нам весело, этот номер настолько опасен, что никто другой его не исполняет. Я никогда даже не слышала о нем раньше.
Он быстро вращается вокруг меня, его скорость увеличивается по мере того, как он кружит вокруг меня, двигаясь боком внутри сферы вокруг меня. От этого движения мои волосы танцуют по плечам и приподнимаются, а юбка кружится вокруг ног, угрожая подняться при правильном порыве воздуха. Однако, только когда он набирает скорость и тянется ко мне, я теряю способность дышать.
Даймонд отпускает одну из рук и поднимает её, его пальцы касаются моей талии, танцуют под краем моей рубашки и поглаживают мою кожу. Он двигается быстро, так что это странное ощущение. Желание двигаться очень сильное, но я остаюсь неподвижной, отчаянно пытаясь сохранить самообладание и не испортить ему представление. Издалека я слышу, как Клаб обращается к толпе и их одобрительные возгласы, когда они смотрят, но в этой клетке я вижу только мужчину, который в данный момент гладит меня и сводит с ума. Все, что я действительно могу слышать, это рев его мотоцикла, когда он прикасается ко мне. Его пальцы поднимаются вверх и обводят мою грудную клетку, затем грудь, сводя меня с ума каждым движением. Когда он опускается обратно на мои бедра, а затем отпускает меня, я наконец-то могу перевести дух, но он лишь переходит от прямой езды к восьмерке вокруг меня, приближаясь очень близко к тому, чтобы задеть меня своим колесом. Чем ближе он подъезжает, тем выше я поднимаю подбородок, полная решимости сохранять спокойствие. Когда он заводит двигатель и выезжает на вершину, он протягивает руку и гладит прядь моих волос, сводя меня с ума.