Цирк
Шрифт:
По их лицам было ясно, что у них нет никаких предположений.
— Я собираюсь забрать его с собой в Штаты.
— Забрать его с собой… — недоверчиво начал Робак. — Это уже чересчур! По-моему, ты спятил.
— Разве? Но какой смысл забирать бумаги и оставлять здесь Ван Димена? Он единственный, кто знает эту проклятую формулу или что там у них имеется, и ему ничего не стоит сесть и снова все записать.
Робак наконец начал понимать.
— Знаешь, у меня и мысли такой не было…
— Как видно, такой мысли не было и у многих других. Странно, не правда
— Например, руководить созданием этого проклятого антивещества?
— Судя по тому, что я слышал о Ван Димене, этот человек скорее умрет, чем будет работать на Штаты. Он ведь перебежчик. У него наверняка имелись серьезные политические и идеологические мотивы для того, чтобы перебраться сюда из Западной Германии. Он не станет с нами сотрудничать.
— Но ты же не можешь так поступить, — возразил Кан Дан. — Похищение людей — тяжкое преступление в любой стране.
— Верно. Но мне кажется, лучше быть похищенным, чем мертвым. Чего вы от меня хотите? Чтобы я заставил Ван Димена поклясться на Библии или на каком-нибудь имеющемся под рукой марксистском трактате в том. что он больше никогда не воспроизведет свои формулы? Вы прекрасно знаете, что он ни за что не согласится. Или оставить его в покое, чтобы он мог писать воспоминания о том, как создать это адское оружие?
Наступило красноречивое молчание.
— Вы не оставляете мне слишком много выбора. Так как же с ним поступить? Казнить его во имя патриотизма?
Никто не смог дать ответа на такой вопрос. Наконец Кан Дан сказал:
— Тебе придется забрать его с собой.
Глава 10
Дверь Ван Димена была заперта, но Кан Дан надавил на нее плечом — и она перестала быть заперта. Она попросту слетела с петель. Первым с автоматом наперевес вошел Бруно — он, к счастью, вовремя понял, что без демонстрации оружия они находятся явно в невыгодном положении. Какой-нибудь случайный охранник, видя, что они безоружны, мог поддаться искушению оказать сопротивление, воспользовавшись тем оружием, которое имелось у него.
Испуганный мужчина с худым аристократическим лицом, седыми волосами, усами и бородой приподнялся на локте, протирая заспанные глаза. Он совершенно не соответствовал общепринятым представлениям о сумасшедшем ученом. Его глаза переметнулись с непрошеных гостей на кнопку звонка на ночном столике.
— Только дотроньтесь, и вы труп!
Голос Бруно прозвучал весьма убедительно. Ван Димен подчинился. Робак прошел вперед и кусачками обрезал провод, ведущий к кнопке.
— Кто вы? И чего хотите? — спросил Ван Димен ровным, без намека на страх голосом. По-видимому, он слишком много страдал, чтобы чего-либо бояться.
— Нам нужны вы и бумаги, касающиеся вашего изобретения.
— Понимаю. Меня вы можете получить в любой момент. Живого или мертвого. Чтобы получить документы, вам придется сначала меня убить. В любом случае, их здесь нет.
— Последние два утверждения лживы. Залепите ему рот и свяжите руки за спиной. И давайте искать.
Они искали минут десять, устроив в квартире Ван Димена неописуемый кавардак, но поиски ни к чему не привели. Бруно остановился в нерешительности. Он понимал, что у них остается очень мало времени.
— Проверьте его одежду.
Обыскали одежду, но и на этот раз ничего не нашли. Бруно подошел к сидевшему на постели связанному человеку, какое-то время внимательно смотрел на него, потом наклонился и осторожно снял с его шеи золотую цепь. На шее Ван Димен носил не распятие и не звезду Давида, а нечто, вероятно, гораздо более ценное для него, чем эти символы веры для католиков и иудеев, — блестящий бронзовый ключ с замысловатой резьбой.
Вдоль двух стен кабинета Ван Димена стояли железные шкафы с картотекой. Всего четырнадцать шкафов, каждый с четырьмя выдвигающимися ящиками. Пятьдесят шесть ящиков. Робак безуспешно пытался открыть уже тридцатый. Глаза всех присутствующих неотрывно следили за ним. Всех, кроме Бруно, который пристально смотрел в бесстрастное лицо ученого. Внезапно у Ван Димена дернулся уголок рта.
— Вот этот, — сказал Бруно.
Ключ легко повернулся, и Робак выдвинул ящик. Ван Димен хотел было броситься вперед — вполне объяснимая, но тщетная попытка, потому что Кан Дан обхватил ученого могучей рукой. Бруно подошел к ящику и начал быстро просматривать документы. Он отобрал пачку бумаг, пролистал оставшиеся, проверил их еще раз и задвинул ящик.
— Готово? — спросил Робак.
— Готово.
Бруно засунул бумаги глубоко во внутренний карман своего аляповатого костюма. Робак разочарованно протянул:
— Уж больно все просто!
— Ну, насчет этого не переживай, — подбодрил его Бруно. — Главные сложности еще впереди.
Все спустились на восьмой этаж, Ван Димен — по-прежнему со связанными руками и заклеенным ртом. На этом этаже жили работники тюрьмы, и он мог попытаться привлечь их внимание. Здесь не было охранников — ни спящих, ни бодрствующих, и, можно сказать, им крупно повезло: в отличие от бумаг Ван Димена охранники были расходуемым материалом.
Бруно направился прямо к двери возле лестницы. Она была не заперта, стоящие в комнате ящики с картотекой — тоже, да и кому бы здесь понадобилось их запирать? Бруно начал открывать ящик за ящиком, быстро пробегая бумаги глазами и попросту бросая ненужные на пол.
Робак произнес, глядя на него с некоторым удивлением:
— Еще недавно ты чертовски торопился убраться отсюда. Что это за комната?
Бруно бросил на него короткий взгляд.
— Помнишь, ты передавал мне записку?
— Ну.
— Вот тебе и ну. «4.30. Западный вход. Без вопросов. Ручаюсь жизнью». Здесь у них тюремный архив.
Ничего больше Бруно не успел объяснить, потому что неожиданно нашел то, что искал. Это оказалась какая-то подробная схема, возле которой был напечатан список имен. Бруно быстро просмотрел ее, удовлетворенно кивнул, бросил бумагу на пол и повернулся к выходу.