Цитадель
Шрифт:
Теперь же нарочитый порядок взволновал Сестру.
«Искала Ло, теперь ищу троих! – шумно выдохнула, затворила дверь и поплелась в трапезную, расспросить, не видел ли кто Долона, Клахема или Кинтала.
К огромному огорчению выяснила: их видели ранним утром.
«Но сейчас далеко за полдень! – Ива была вне себя. – Знает же, волнуемся, так нет же, убежал в город. Фу! Довели чувства, тоскует, как теленок по мамке! Так-то хоть мамка, а не темная…»
Насупившись, побрела на задний двор, чтобы размяться и выплеснуть раздражение. Как назло, по дороге не попалось ни
«Ну, попадись! Что с языка сорвется, выслушаешь и никуда не денешься! Как на углях сижу, а он с ней нянчится!»
И тренировка не пошла. После того, как шест удивительным образом выскользнул из рук и укатился, под смешки братьев покинула площадку. Жажда крови просыпалась и требовала выплеска.
«А вот сейчас спущусь в город и обоим выскажу, что они - себялюбцы, которых давно следует выпороть. Одна станет скромнее, а другой умнее!». – брюзжа, направилась к воротам, ведущим к лебедкам. Но они были заперты на огромный замок. При виде его у Ивы застряли слова. Если бы увидела мощный запор, вопросов бы не возникло. И так ясно, чтобы не зашли извне, но чтобы замок изнутри?
«Это чтобы мы в город не выбрались?!» - шок был столь велик, что она продолжала стоять, уставившись на ворота.
Брат Хлай подкрался со спины и хлопнул по плечу:
– Не грусти! У меня как-то сандаль слетел, вот хохоту было. Едва прозвище Сандалометатель не прилипло.
– Я уже и забыла про шест. Не до него. Долона не видел?
– Вчера видел…
– А сегодня?
– Нет.
– А Брата Кинтала или Клахема?
– Неа. Что-то случилось?
– Не могу найти.
– Вечером наверняка найдешь на обряде дознания. Мы ставки делаем, в чем темная сознается…
– Шутишь? – бестактно прервала Ива.
– Серьезно, - по всполошенному виду сестры Хлай догадался, для нее это неожиданная новость.
– Мамаша указом, подписанным Клахемом, размахивала. Думал, ты первой узнала.
– Когда?
– Как скроется солнце…
Она испытывала смутные чувства. Из-за грусти, что злыдня Бокаса ликует, досаждая Ло, ее радость угасла.
«Да что ж такое! Тамаа, наконец-то, получит по заслугам, а я не могу вдоволь насладиться моментом!
– сожалела Ивая. - Так, ладно, он упрется и не даст ее в обиду – это досадно, но присутствовать на обряде мне никто не запретит! Буду сидеть на первых рядах, перед длинным носом Тамаа и внимательно слушать! И пусть только обмолвится, что влюбила его ради корысти!»
Хоть что-то за долгий день порадовало.
Ничего сверхъестественного в дознании не было. Обычно того, кто таился, заставляли поститься и не давали спать сутки, а к вечеру следующего дня поили специальным вином. Перед этим собравшиеся Братья и Сестра спорили и строили догадки, в чем признается темный.
Солгать было невозможно. Развязанный язык выбалтывал секреты быстрее, чем ум успевал сообразить, что рассказывает лишнее. Простой и поучительный обряд был одним из любимых развлечений Братства. Доверчивых излечивал от простодушия, а подозрительных, мнительных и подозревающих каждого в низости, изредка удивлял добросердечием дознаваемого
Для Братства, живущего чужими жизнями и сующего носы в любые щели, любопытство было сродни азарту. Так уж сложилось, что Тамаа знали многие. Пусть выбор Брата не одобряли, но ее необычность, некоторая легкость… манили. Кроме того каждый желал узнать: как она ни с того, ни с сего стала темной? Привлекла внимание спесивого, дерзкого на язык Долона по велению души или корысти ради?
Предположив, что Ло, не сказав никому ни слова, тайно проводит время с ней, Братья не обратили внимания на его исчезновение.
Однако шепот смятения пронесся в толпе собравшихся, когда во двор втащили растрепанную Тамаа, посиневшие руки которой были туго опутаны тонкой бечевкой. И Долона рядом не было.
– Наверно, узнал о ней нечто и теперь не хочет ни видеть ее, ни заступаться, - услышала Ива за спиной предположение одной из Сестер.
– А казалась такой милой! Жаль, очень жаль, – вторила другая.
– Разочарование всегда ходит с нами об руку.
– Если даже и разочаровался, ни за что бы не позволил Бокасе творить подобное. Связал бы сам и привел, но не дал бы коснуться и пальцем! – громко огрызнулась Ивая, закрывая рты сплетницам.
Виколот стоял на ступеньке и отчаянно выискивал в толпе Долона. На его удрученном, обеспокоенном лице легко читались растерянность и возрастающая тревога.
Едва Тамаа вошла на площадь, входные ворота закрылись, водрузили на них толстую щеколду, тот же замок, и в спешке повели дальше. Любопытствующая братия потянулась следом, но громкий оклик Бокасы, раскрасневшейся от волнения, заставил остановиться.
– Обряд пройдет завтра, но тайно. Во имя безопасности Ордена!
Пока присутствующие не успели помниться, Тамаа затолкали в проход, и с грохотом захлопнули окованные железом двери.
«Странно, что Ло не появился!» - на сердце давила тяжесть. Как Ива ни презирала темную, все же, с досадой отметила, что держалась та с достоинством и не вертела растерянно головой в поисках заступника.
– Мамашей еще не стала, а уже свои порядки наводит! – возмутились рядом, чем отвлекли от тревожных размышлений.
– Она станет ею, только после меня! – пошутил Хлай, и собравшиеся дружно хмыкнули.
– А я настроился на развлечение…
– И не только ты!
– А почему Долона не слышно?
– Ивая разыскивала его!
– И не нашла ни Долона, ни Клахема, ни Китала, – как можно громче отчеканила Ива. – И странно, что Брат Клахем, подписавший указ, тоже не появился!
Первые сомнения, вспыхнувшие на догадках, быстро обрастали подробностями и передавались из уст в уста. Однако многозначительное молчание Созерцателей сбивало с толку, и ничего не оставалось, как поворчав, начать расходиться по кельям.
Спокойствие с трудом, но удалось сохранить. Но, когда поздним вечером Старшие, жившие над хранилищем, уловили едва ощутимый гул, переполошились не на шутку. Подозрения стали настолько весомыми, что, не сговариваясь, собрались за столом, где раньше играли в кости.