Цитадель
Шрифт:
Все же весь день он был в тяжелом унынии, негодовал на бесстыдные вымогательства Блодуэн, говорил себе, что он попал в невозможное положение и что лучше бы Уоткинс не предлагал ему ничего. Часов в восемь вечера он с горя отправился в гости к Денни. Он не виделся с ним уже довольно давно и чувствовал, что ему станет легче от разговора с Денни, который, может быть, ободрит его уверением, что он поступил правильно. Он добрался до Денни в половине девятого. Как всегда, вошел в дом, не постучав, и направился прямо в гостиную.
Филипп лежал на
Он лежал на спине, тяжело дыша, закрыв лицо рукой.
Он был мертвецки пьян.
Эндрью, обернувшись, увидел за собой, у самого своего локтя, квартирную хозяйку Денни, встревоженную и озабоченно смотревшую на него.
– Я услышала, как вы вошли, доктор. Вот лежит сегодня весь день! И не ел ничего, ни крошки. Не знаю, как и быть с ним.
Эндрью не знал, что сказать. Он стоял и глядел на бессмысленное лицо Филиппа, вспоминая его циничное замечание в амбулатории при первой с ним встрече.
_ Вот уже десять месяцев прошло со дня его последнего запоя,продолжала хозяйка.- А между запоями он капли в рот не берет. Но уже когда запьет - беда.
И на этот раз, как на грех, доктор Николе уехал на праздники. Придется, видно, вызвать его телеграммой.
– Пришлите сюда Тома,- сказал, наконец, Эндрью.- Мы уложим его в постель.
С помощью сына хозяйки, молодого шахтера, который, видимо, отнесся ко всей этой истории, как к чему-то очень забавному, он раздел Филиппа и надел на него пижаму.
Затем они снесли его, сонного и валившегося, как мешок, в спальню.
– Главное - смотрите, чтобы он больше не пил. Понимаете? Если понадобится, заприте его на ключ,-сказал Эндрью хозяйке, когда они с Томом воротились в гостиную.
– А теперь не дадите ли вы мне список адресов, куда его вызывали сегодня?
С ученической грифельной доски, висевшей в передней, он списал адреса больных, которых Филипп должен был сегодня навестить, и вышел, рассудив, что, если поспешить, он успеет сделать все визиты до одиннадцати.
На следующее утро, сразу после амбулаторного приема, он пошел на квартиру Денни. Хозяйка вышла ему навстречу, ломая руки.
– Я не знаю, где он достал виски. Я не виновата, я сделала для него все, что могла.
Филипп был еще пьянее вчерашнего, отяжелевший, безучастный ко всему. После того как Эндрью долго пытался его растормошить и подбодрить крепким кофе, которое в конце концов разлилось по всей постели, пришлось опять взять список визитов. Кляня жару, мух, желтуху Томаса и Денни, Эндрью снова в этот день проделал двойное число визитов.
К вечеру он вернулся домой измученный, сердито решив во что бы то ни стало добиться вытрезвления Денни.
На этот раз он застал его верхом на стуле, в пижаме, все еще пьяного. Денни разглагольствовал, обращаясь к Тому и миссис Сиджер. Когда вошел Эндрью, Денни круто оборвал речь и уставился на него с хмурой насмешкой. Потом сказал хрипло:
– А, милосердный самаритянин! Я полагаю, что вы опять сделали вместо меня визиты. Весьма благородно с вашей стороны. Но с какой стати вы это делаете? Почему этот проклятый Николе улизнул, а мы должны работать за него?
– Не знаю.- Терпение Эндрью начинало уже истощаться.
– Знаю только одно, что лучше было бы, если бы вы делали свою долю работы.
– Я хирург. Я не какой-нибудь проклятый лекарь, лечащий от всех болезней. "Практикующий врач". Ух!
что это значит? Задумывались вы когда-нибудь над этим вопросом? Нет? Ну, так я вам сейчас объясню. Это самый последний, самый стереотипный анахронизм, самая скверная и глупая система, когда-либо созданная человеком.
Л^илые старые "врачи за все"! И милая старая британская публика! Ха-ха!
– Он насмешливо захохотал.
– Это она их создала. Она их любит. Она трясется над ними.- Денни раскачивался на стуле, его воспаленные глаза снова приняли злобное и мрачное выражение, он пьяно поучал слушателей:
– Что же может сделать бедняга при таких условиях?
Ваш драгоценный "практикующий врач", этот шарлатан и мастер на все руки ? Он, может быть, окончил курс двадцать лет тому назад. Откуда же ему знать терапию, и акушерство, и бактериологию, и все современные достижения науки, и хирургию? Да! Да! Не будем забывать о хирургии. Такой врач время от времени пробует свои силы, делая какую-нибудь пустяковую операцию в сельской больнице. Ха-ха! Ну, скажем, мастоидит. Оперирует ровно два с половиной часа. Если найдет гной-он спаситель человечества. Если нет-пациента хоронят.-Денни повысил голос. Он был зол дикой, пьяной злостью.
– К чорту все, Мэнсон! И это тянется уже сотни лет. Неужели они никогда не захотят изменить систему? Впрочем, что толку?
Что толку, я вас спрашиваю? Дайте мне еще виски. Все мы сумасшедшие. А я, кажется, к тому же еще и пьян.
Несколько минут царило молчание, потом Эндрью, подавляя раздражение, сказал:
– Не лучше ли вам теперь опять лечь? Пойдемте, мы вам поможем.
– Оставьте меня в покое, - угрюмо отрезал Денни.
– Нечего запрятывать меня в постель. Я этот способ слишком хорошо знаю - в свое время много раз его применял.- Он резким движением встал, пошатнулся и, ухватив миссис Сиджер за плечо, толкнул ее в кресло, затем, качаясь, грубо имитируя слащавую любезность, обратился к испуганной женщине:
– Как сегодня ваше здоровье, дорогая лэди? Немно-ого лучше, надеюсь? Пульс уже не так слаб. Хорошо ли спали? Гм... В таком случае придется прописать вам чтонибудь для успокоения нервов.
В этой нелепой сцене было нечто пугающее: худая фигура в пижаме и небритая физиономия Филиппа, который, передразнивая светского доктора, склонялся с раболепным почтением перед съежившейся от страха женой шахтера.
Том захлебнулся нервным смехом. Денни тотчас набросился на него и влепил ему пощечину.