Цивилизация Древней Греции
Шрифт:
Геродот был современником Перикла, с которым он познакомился в Афинах. Афинянин Фукидид принадлежит следующему поколению — поколению, пережившему Пелопонесскую войну. Он участвовал в ней, был стратегом в Фасосе и под стенами Амфиполя, который захватил Брасид, — после этого поражения Фукидида отстранили от дел, и он должен был смириться с положением простого зрителя. Он пристально следил за всеми перипетиями конфликта и стал его добросовестным повествователем. Его труд во многом отличается от произведений Геродота, но это касается скорее не авторского замысла и выбранной для этого формы, а темперамента самого автора и направления его мысли. Повествуя, как и «отец истории», о главном военном столкновении двух народов, Фукидид не позволяет себе никаких вольностей. В его рассказах почти нет ни отступлений, ни анекдотов. Он следует строго хронологическому повествованию, привязывая его ко времени года за неимением официального гражданского календаря. Мы видим постоянную напряженность мысль, желание понять события, осветить их логические и причинные
Продолжая рассказ о событиях с 411 года, то есть с последнего описанного Фукидидом момента, и доводя повествование до 362 года и до битвы при Мантинее, афинянин Ксенофонт, один из учеников Сократа, в сочинении «Греческая история» выступает продолжателем дела Фукидида. Однако ни в этой, весьма, впрочем, ценной, работе, ни в «Анабасисе», где рассказывается об экспедиции десяти тысяч греков, в которой он лично принял участие, ни в историческом романе о воспитании персидского царя Кира, известном как «Киропедия», этот блестящий и разносторонний автор не выдерживает сравнения со своими предшественниками. Без сомнения, он изыскан, точен, интересен в своем изложении и хорошо осведомлен. Но ему не хватает интеллектуальной проработанности: он не ищет подлинных причин того или иного события, его психологические описания носят общий характер, он склонен идеализировать персонажей, которые ему нравятся, — в общем, истории, которую он нам предлагает, недостает плотности и глубины повествования: но это еще больше подчеркивает, насколько ценились заложенные Геродотом и Фукидидом принципы, поскольку даже при своем посредственном таланте Ксенофонт, честно старавшийся им следовать, бесспорно, заслуживает называться историком.
Помимо этих трех великих имен в греческой историографии V и IV веков, из кратких упоминаний и ряда более или менее длинных цитат мы знаем о существовании достаточно большого числа авторов и произведений. Ктесий из Книда в начале IV века работал над «Историей персов», написание которой завершил Динон из Колофона. Феопомп из Хиоса, родившися около 377 года, был автором сочинения о Геродоте и истории Филиппа II Македонского. До нас также дошел папирус с фрагментами сочинения неизвестного автора — так называемая «Греческая история» из Оксиринха, написанная в первой половине IV века: в ней повествуется о событиях 396–395 годов. Эфор из Кимы, написавший большинство своих произведений после 350 года, первым пришел к мысли о всемирной истории, которая объединила бы в себе результаты разных исследований: три века спустя Диодор Сицилийский осуществил эту идею в своей «Исторической библиотеке». И наконец, ряд других, менее известных историков, трудившихся под общим названием аттидографов, посвятили свои сочинения истории Аттики по раннему примеру Гелланика.
*
Появление и развитие истории представляет собой лишь один, но действительно важный аспект, свидетельствующий о зарождении рационалистической мысли и научной рефлексии, чему мы в первую очередь обязаны грекам архаической и классической эпох. Одновременно с трудами, изучающими человеческие общества и их эволюцию, в Ионии начиная с VI века появляются научные исследования и философия. Именами Фалеса Милетского и Пифагора Самосского (сосланного позднее в греческую колонию Кротон) в начале и во второй половине VI века отмечены первые математические и астрономические расчеты, связанные у Пифагора с его мистицизмом, влияние которого было долгим и глубоким. Другие милетские ученые, такие как современник Фалеса Анаксимандр и его ученик Анаксимен, также размышляли о природе и об истинной ее сути. В конце века Ксенофан из Колофона разработал в стихотворной форме теологию о едином безличном боге, пересматривающую антропоморфический политеизм. Парменид из Элеи, обучавший в родном городе своего ученика Зенона, и Эмпедокл из Агригента тоже использовали — и гораздо удачней, чем Ксенофан, — поэтическую форму для изложения своих онтологических концепций. Их современник Гераклит Эфесский, писавший прозой, заявлял, что все есть вечный конфликт, движение и становление. Нас не перестают удивлять сила мысли и оригинальность этих первых мыслителей, которых мы знаем только по сохранившимся фрагментам.
В V веке Анаксагор из Клазомен, друг жившего в Афинах Перикла, предположил, что главный принцип мира — космический ум, управляющий примитивным хаосом. Кроме того, с позиции критического рационализма он развенчал многие распространенные предрассудки, такие как божественная природа небесных тел, и даже несколько так называемых «пророчеств»: его свободолюбивый анализ стоил ему обвинения в кощунстве и изгнания из Афин. Демокрит из Абдеры, младший современник Анаксагора, ввел понятие атома, с помощью которого он находил объяснение всему, в том числе и существованию богов. Гиппократ с острова Кос из семьи врачей, практиковавших культ Асклепия, применял в своем искусстве принципы рационального наблюдения: своими трудами он положил начало клинической медицине и сформулировал професиональный врачебный кодекс в знаменитой клятве, которая и по сей день остается золотым правилом. В то же время Афины, рискуя быть обвиненными в святотатстве, с энтузиазмом встречали учение софистов, прибывших в город давать бесплатные уроки красноречия и диалектики. В диалогах Платона мы восхищаемся виртуозностью Горгия из Леонтини и Протагора из Абдеры, умело манипулировавших противоречивыми идеями.
От космогонических умозрительных построений до рационального скептицизма — таков вкратце путь, который проделала греческая философская мысль с момента возникновения до 430 года, когда учение Сократа начинает приносить свои плоды. Влияние, которое этот моралист оказывал словом и собственным примером, было настолько определяющим, что сегодня всех предшествовавших ему философов называют досократиками. «Человек, — говорил Протагор, — есть мера всех вещей». В соответствии со своей интерпретацией знаменитого дельфийского изречения Сократ ставил в центр своих интересов изучение человеческой души и предлагал каждому изучить сначала самого себя. Психологическое наблюдение и нравственный анализ — вот неизменные темы его дискуссий. Основываясь на простых примерах, взятых из повседневной жизни, его ум, искушенный в искусстве софистики, постепенно сумел обратить эти знания в науку о правде и добродетели. «Сократ первым, — как пишет Цицерон в «Тускуланских беседах» (V, 10), — спустил философию с небес, привел ее в наши города, и даже в наши дома, и обязал ее заниматься практической моралью, проблемами добра и зла». Впрочем, мы знаем, почему эти выдающиеся заслуги гражданина и мыслителя не уберегли его от смертного приговора. Тем не менее это он пробудил и дал направление развитию философского гения Платона.
Если Сократ ничего не написал, то его ученик Платон был исключительно плодовит. Знаменателен тот факт, что все его труды пережили гибель памятников античной письменности. И эта не просто счастливая случайность, а исключительная благосклонность судьбы объясняется широко распространенным мнением, что труды Платона, наравне с поэмами Гомера, представляют собой вершину древнегреческой культуры. Современные ученые классифицируют его многочисленные диалоги, не считая апокрифов, в хронологическом порядке в соответствии со стилистическими критериями, иногда довольно спорными. Но в целом эта классификация соответствует реальности и позволяет проследить от «Лахета» до «Законов», как на протяжении долгой жизни Платона, полной неожиданных поворотов, происходило духовное становление философа. Первые его диалоги целиком принадлежат сократовскому методу и, вероятно, дают верное представление об этом учении. Позже раскрывается личность самого Платона, и он вкладывает свои собственные рассуждения в уста учителя, который остается главным собеседником в его диалогах.
Он обращается не только к нравственным, по преимуществу, проблемам — что есть мужество, благочестие, добродетель и справедливость, рассматривая их через язык и поведение простого человека, но и к более обширным и амбициозным изысканиям: он стремится понять систему вселенной (здесь Платон прибегает к онтологическим умозаключениям философов-досокра-тиков) через теорию идей, постичь природу бессмертия души и ее взаимоотношений с телом и, наконец, сформулировать законы построения идеального государства, поскольку метафизика и психология у Платона неизменно сводятся к политике, которая должна на практике подтвердить истинность мысли.
Эти постоянные рассуждения представляют неисчерпаемое богатство. Опыт, который автор извлекал из чтения, путешествий, встреч с общественными деятелями, учеными, писателями и другими философами, объясняет разнообразие трактуемых им проблем и описанных им персонажей, которых он выводит на сцену, чтобы они сильно и убедительно изложили друг другу различные взгляды. Форма диалога благоприятствовала плюрализму мнений, но не мешала Платону делать собственные заключения. А его необыкновенно гибкий стиль, которому были свойственны как ирония, так и абстракция, как поэтизация природы или мифов, так и имитирование софистских или ораторских речей, позволял наполнить жизнью все, что создавал его гений. Язык Платона остается непревзойденным примером аттической прозы: без сомнения, он был первым, кто столько утонченным словом служил человеческой мысли.
Влияние Платона распространялось как благодаря его трудам, так и через лекции, которые он начал читать в 387 году в гимнасии, посвященном герою Академу, чуть северо-западнее ворот Дипилона, возле Афин: отсюда и название «Академия», которое получила эта школа. Следует помнить, что другие ученики Сократа выбрали для себя иные направления: так, афинянин Антисфен, автор многочисленных несохранившихся диалогов и трактатов, основал школу киников, название которой произошло от Киносарга — гимнасия в афинском квартале, где он преподавал, тогда как Аристипп из Кирены, теоретик удовольствия, стоял у истоков эпикурейства. Что касается учеников самого Платона, их всех затмила колоссальная фигура Аристотеля, законодателя западной философии. Но хотя этот философ и был современником Демосфена, его нельзя отделить от команды, которая работала под его началом и коллективное произведение которой, выполненное под руководством учителя, принадлежит эллинистическому миру.