Цивилизаtion 2
Шрифт:
Седой давно отошел от утренней роли цербера и взахлеб рассказывал о своем тернистом пути к мировому господству. Получив на третий день огонь, он, как и я, быстро наладил добычу пищи из моря и леса. Его племя, численностью примерно пятьдесят человек, беспрекословно следовало приказам нового господина и прилежно плело ловушки и капканы, конструкции которых господин уяснил еще в Сибири, проходя свой первый год службы во благо Родины. Затем Седого дернули в спецназ, и его навыки многогранно расширились. Полученная наука не преминула пустить всходы в первобытном обществе, когда, после двух месяцев тренировок, тактический
– То есть ты сам даже не знаешь, сколько у тебя людей?
– Я был изумлен незамысловатостью стратегии развития
– Ну почему. Примерно знаю. Я же постоянно объезжаю владения со своей зондеркомандой. Думаю, что сейчас тысячи три, может три с половиной. Все российское побережье Черного моря, и большая часть Краснодарского Края. В стороне от гор, правда, захватывать кого-то стало малоэффективно. Руду они не носят, просто войско пополняют. Но с твоими достижениями я, думаю, многое изменится, - Седой хлопнул меня по спине так, что я чуть не упал.
– А язык? Те, кого захватывают - они же русского не учат?
– И что? Мне хватает, что его знают мои генералы. Слов пятьсот - достаточно чтобы отдать любой приказ. Старшие офицеры тоже военный язык понимают, а дальше - меня уже не волнует. Поболтать особо конечно не с кем. Пятница старый маразматик. Лука вот, что-то соображает. Так что иногда ему душу лью.
– Лука?
– Ага, вон прямо позади нас, с мечом. Рядом с ним Матфей, тоже с мечом. Это генералы. Остальные - скажем так, спецназ. Тридцать шесть человек. Положат триста шестьдесят, если встретят.
– Погоди. Лука, Матфей, ты что, своих генералов в честь апостолов называешь?
– Ага. А что? Зато удобно. Десять человек уже назвал. Досадно только, что Иакова два. Путаница будет.
– Это ж богохульство!
– Ты что! Уверен, Богу приятно, что в эти трудные времена я все равно помню о священном писании. Ты вот хоть шесть имен назовешь? А? Во-о-от. А я с бабулиной кашей их впитал.
– Ну... все равно как-то коробит. В наше время получил бы двушечку, - усмехнулся я.
Седой остановился и внимательно посмотрел на меня.
– Считать что-то богохульством и порицать, а тем более наказывать за это - есть еще большее богохульство, так как ставит под сомнение то, что Всевышний сам в состоянии разобраться с подчиненными. Усек? То то. И не начинай больше.
Глава 5
В заходящих лучах солнца мы подходили к лагерю. Весть о чудесной встрече с людьми, покрытыми чешуей, взволновала всех. На другом берегу речки стояли толпы, приветствуя диковинных гостей.
– Нормально ты тут отстроился, - с нескрываемой завистью причмокнул Седой, издалека завидя постройки.
– Вышки смотрю соорудил, дома каменные. Ох них.. себе! Плотина! И еще одна! Вас случайно не Архимед Ломоносович Энштейн звать? Ты точно порох не сделал?
– Не сделал, не сделал, - смущенно улыбнулся я. Мне безумно льстила похвала бывшего начальника и я с удовольствием предвкушал, как он удивится, увидев внутренний быт.
Парадным строем мы вошли на главную площадь. Люди почтительным кольцом обступили нас, с восторженным любопытством разглядывая воинов в латах. Пришла пора представить новых гостей.
– Кава нашел друга!, - закричал я
– Это ты что ли кава?
– Тихо спросил меня Седой
– Ага. Это у них что-то вроде божества, - шепнул я в ответ, - тебя кстати твои как называют?
– Дядя.
– Дядя?! Оригинально, чо.
– В честь Василия Филипповича. Тебе, салаге, не понять.
– Друг кавы - Дядя!, - снова закричал я во все горло и показал на поблескивающего в полумраке Седого.
Толпа издала что-то одобрительного гула. Я мельком посмотрел на Тыкто. Вождь стоял с похоронным выражением и теребил в руке отполированную рукоятку топора. Не выдержав, я подошел.
– Это мой друг. Там, откуда я пришел, мы жили вместе и теперь очень рад, что его встретил.
Тыкто кивнул, соглашаясь со мной, но определенно не радуясь этому событию.
– Он тоже кава - скорее утвердительно, чем вопросительно сказал туземец.
– Кава, - после недолгого молчания согласился я с ним, - но для своих людей. Он живет очень далеко. За морем. И потом уйдет к себе.
Последняя фраза, подействовала на Тыкто словно бальзам. Глаза его засияли как у помилованного.
– Уйдет?
– переспросил он, не веря в услышанное
– Уйдет. У Дяди свой хэв и много дел.
Видя, что вождь взыграл духом, я попросил его позаботиться о воинах Седого и накормить их. Тыкто убежал исполнять с таким рвением, будто отбытие гостей должно было случиться сразу после ужина.
Разобравшись с терзаниями вождя, я позвал Седого в свой дом. Дядя постучал по стенам, пошатал петли двери и шумно зашел внутрь, почти касаясь верхушкой шлема потолка.
– Добротная горница, - похвалил он, после развязал шнурки сбоку от лат и снял с себя несколько килограммов железа. Под броней неожиданно обнаружилась туника, явно не современного происхождения.
– Откуда ты ткань взял?!
– Я схватился за материал. Он был грубый, плотный и влажный от пота. Но мне казалось, что одежда просто великолепна.
– Бабы мои ткут. И веревки изо льна плетут. Ты до этого не допер что ли, гений изобретений?
– Веревки я из крапивы делаю. Но как ткать - понятия не имею, - виновато сознался я.
– Это меня бабуля научила. Пятилетнего пацана веретеном мучила. Никогда бы не подумал, что пригодится.
– А мне можешь белье сшить? У меня труселя до дыр уже. А кожу на голое тело надевать сам понимаешь...