Цивилизаtion 2
Шрифт:
– О чем речь, Гномище! Мы теперь такой симбиоз закрутим, планета ахнет!
– он снова схватил меня локтем за шею, слегка придушив, - Ты на стол что-нибудь набросаешь, кстати? Я есть хочу, как енот полоскать.
– Конечно. Пхо вот-вот должна принести.
В ту же секунду раздался стук, и в дом начали заплывать тарелки с едой. Запах яств плотно заполнил помещение и слюна принялась хлестать из желез. Седой плюхнулся на лавку и снова по-мушиному потер руки в предвкушении обжорства. Стол был действительно прекрасен. Рыбный супчик,
– Какая красота, все-таки, - промычал Седой с набитым ртом.
Я уже приготовился спросить, что конкретно ему пришлось по душе, когда увидел, что он смотрит не на еду, а на зад уносящей тарелки Пхо.
– Ты о ней, что ли?
– спросил я, когда девушка скрылась за дверью
– Угу, - кивнул Седой, - достойную цыпу сыскал. Опрятная.
– Да не, это просто домработница. С женщинами у меня как-то не сложилось, - я грустно вздохнул, вспоминая Лиу. Рассказывать он ней совсем не хотелось, поэтому я быстро задал встречный вопрос:
– А у тебя как на этом фронте?
– Да никак, - Седой начал ковыряться косточкой в зубах.
– Бабы в нашем деле - это к беде. Да и я ж женатый, к тому же.
Я широко улыбнулся, но взглянув на Седого понял, что он, похоже, не шутил.
– Ты же женатый там. А сейчас ты тут.
– И что? Я обещание то давал Ему, - Седой ткнул пальцем в потолок, - и потом. Вдруг все-таки назад... Как я потом с этим жить то буду?
Ответ меня поразил, и мы замолчали, каждый думая о чем-то своем. Тишину нарушила вновь пришедшая Пхо, тащившая блюдо с пельменями. При виде этого зрелища у Седого потекла скупая слеза.
– Ну Гном, ну ты..., - только и смог вымолвить он, и тяжело сглотнул.
К пельменям прилагался фирменный чай, но как только я начал разливать его по стаканчикам, Седой остановил меня.
– Погоди. Пельмени без водки - только собаки едят, - заявил он, и полез в свою кожаную сумку. Из ее недр был извлечен небольшой глиняный флакончик и в стаканчики, вместо чая, был разлит эликсир с острым спиртовым запахом.
– Давай, за встречу!
Мы выпили, и самогон непривычно обжег гортань. Я с шумом выдохнул и тут же засунул в рот горячий пельмень. Темная комната заиграла зайчиками светомузыки.
– Сам сделал?
– Не, из Москвы посылкой доставили, - Седой смотрел на меня как на полоумного, - конечно сам. Вот эти сто грамм месяц почти перегонял. Герметичности то в аппарате никакой.
– Из чего это? Груша?
– Не, - Седой довольно заулыбался, - березовый сок. Там сахара побольше. Немного сгустишь и он сам бродить начинает. Кстати вот еще, держи.
Из мешка появился на свет леденец на палочке, цвета жженого сахара. Я повертел его в руках и лизнул. Вкус был сладковатый, с небольшой горчинкой.
– Чупа-чупсы вот делаю. Десять литров сока выпаривается и вот такая штука выходит. Ты только не злоупотребляй. Если конечно бор-машину не изобрел.
Самогон с непривычки ударил в голову, мягко, как подушкой. Я смотрел на уплетающего пельмеши Седого, облизывал конфету и был самым счастливым человеком на планете.
***
Вечернюю тишину нарушила мелодия 'подмосковных вечеров' и подхвативший ее бас Седого. Достав свою дудку я напустил густой туман ностальгии. Седой подвывал, мерно оттрясывая темп найденными тут же погремушками и по небритым щербатым щекам текли тоскливые слезы.
Мы пылко пели всю ночь. Про 'вечера' и 'ой мороз мороз' - хором. Про 'одуванчики' Дядя пел гордым соло. Невыспавшиеся туземцы недовольно ворочались, накрываясь шкурами с головой.
***
Глава 6
Встав поздно, как двоечники, мы выползли на залитую весенним солнцем площадь. При виде Дяди исполнявшие команду 'вольно' рыцари с лязгом построились.
– Не мучал бы ты их так, - с сожалением отметил я, глядя на ровные ряды бойцов
– А как ты хотел. Иначе нельзя. Расслабятся и все. Поплыла империя. Лука, ко мне!
Генерал проворно подбежал и вытянулся по стойке смирно.
– Бери двоих и со мной. Остальные чтоб сидели тихо, не разбредались.
Лука умчался доносить приказ, а Седой, оглядевшись, одобрительно закивал.
– Давай, показывай, что ты здесь наворотил.
С конвоем из телохранителей Дяди я отправился демонстрировать свой хэв. Подойдя к лавке Цака, над которой красовалась вывеска 'МАГАЗИН' у Седого непроизвольно открылся рот.
– Ты что, карбованцы им ввел?!
– Чатлы. Да, уже два года как экономика работает, - довольно ответил я, но Седой, похоже, не разделял это достижение.
– Ерундой занимаешься, если культурно выражаться. Тебе своей власти что ли не хватало, чтобы проекты воплощать?
Улыбка враз сошла с моего лица.
– Давай я тебе потом объясню свою мотивацию. Я считаю, что все хорошо работает и развивается.
– Расскажи. Помнится ты еще в баре мне пытался рассказать, как экономику строить. Вон чем кончилось. Может еще раз расскажешь и назад вернемся?, - Седой хмыкнул продолжая лапать товары, лежащие на прилавке.
– Я понял, - вдруг сказал он, с видом проснувшегося в ту ночь Менделеева, - я все понял.
– Чего?
– Ты хочешь сделать банк, а потом и биржу. И там, наконец, всех переиграть. Угадал? Детские комплексы. Фобии Эриксона. Оскорбленное тщеславие. Где тебе записать диагноз? Продай формуляр.
– Да иди ты.
Упивающийся сарказмом Седой продолжил исследование витрин. Дойдя до кувшина с зерном он взял несколько семян, покрутил их, куснул и возбужденно завопил:
– Это ж ячмень! Гном! Ты нашел ячмень и не сделал пивасик?!