Cлавенские древности, или приключения славенских князей.
Шрифт:
Светлсан побуждаемый родством, а Вельдюз любовно, бросились к Милославе, дабы облобызать ее; но нечаянный их приход, и страшный вид Липоксаев, привели всех в смятение и страх; многие из девиц лишились чувств от ужаса, почтя Липоксая Карачуном. Смятенные случаем сим Князья кинулись к ним на помощь, прося спутника своего Духа удалиться из комнаты, пока не приведут в прежнее чувство девиц, и не уверят их о безопасности. Липоксай удалился, а Светлосан и Вельдюз, вспомоществуемые Левсилом, познавшим вскоре Князя, приложили все свои силы к приведению в чувство Милославы, и прочих девице, в чем и успели наконец совершенно.
Не можно изобразить радости, какую почувствовала Милослава увидев брата своего и жениха: едва она снова не обмерла от объявшего ее восхищения при виде столь любезных ей особ. Бросясь в объятия своего брата, пролила она источник слез, лобызая его и трепеща от радости: равномерное чувствие показала она и к Вельдюзю, который сам от восхищения чуть не умер. Наконец когда первые их, восторги несколько
Приключения Милославы.
Когда по воле всесильных Богов снизошедшее густое облако, похитив меня из брачного храма, понесло по горизонту c необычайною скоростью, то страх и быстротекущий воздух, лишив меня дыхания и чувств, привели в такое беспамятство, что я ничего не чувствовала по самых тех пор, пока принесена будучи на некоторый пустой остров, не освобождена была от моего беспамятства холодным ветром, который дул тогда с моря. Отворив смутные мои глаза, увидела я себя на берегу морском, окруженном отовсюду густым лесом. Наступавшая тогда ночь представила сие место глазам моим гораздо ужаснее, нежели каково оно было в самом деле. Я обмерла при сем виде, и не знала что зачать в таком ужасном обстоятельстве. Первое мое прибежище было к Небесам, но когда Небо не соответствовало моему молению, то вдалась я в слезы и рыдание. Весь берег наполнен был моим воплем; но никакого не нашлось мне на нем помощника, в сей жестокой крайности, хотела я броситься в море, но трясущиеся мои ноги отказались довести меня до оного; я хотела лишить себя жизни руками: но и слабые мои руки не имели тогда силы подняться. Напоследок, по бесплодном моем покушении на жизнь, по горьких слезах моих и стенаний, так я обессилела, что повалясь на землю без памяти, пробыла в сем жалком состоянии до другого дня.
По восхождении солнца опамятовалась я опять, и слезы снова полились из глаз моих: напоследок, поплакав довольно, встала я, и пошла не зная сама куда: ноги мои завели меня в приятный лесок, коего благовонные плоды приманили на себя мои глаза; и наконец любопытство и голод склонили меня сорвать их несколько, и утолить мой алч. По сем слабом утешении моей горести, проходила я весь тот день туда и сюда, надеясь сыскать себе некое утешение. Таким образом препроводила я день, а при наступлении ночи, будучи объята страхом от лютых зверей, коих мнила быть на сем острове, старалась я найти себе некое убежище, и наконец по счастью моему нашла пещеру, в которой и ночевала в беспрестанном находясь страховании, подобно сему препровождала я и другие дни на сем острове.
Напоследок через несколько времени была я обрадована прибытием Сильфа, посланного Превратою меня сыскать, как вы это сами знаете, примолвила она Князьям слушавшим ее. Я сочла сей день наиблаженнейшим; но вскоре учинился он для меня наимучительнейшим в моей жизни. Вы ведаете уже, продолжала она воздохнув, как отнял меня тогда у Сильфа лютый волшебник, налетевшей на нас на зияющих Аспидах, и как он потом ниспровергнул тебя, любезный мой Князь, говорила она обращая слово к Вельдюзю. Увы! продолжала она, тогда то мнила я истинно умереть, лишась всякой к свободе надежды, и чая тебя мертвым. Я обмерла от ужаса и горести, и в сем состоянии принесена была в здешний замок. Гнусный мой похититель, старался подать мне помощь, и возвратил мне вскоре прежнее чувство, посредством своих чародейств. После чего встав предо мною на колени, открыл мне свою любовь, жеманясь изо всей силы; и стараясь меня прельстить, ласкал мне наиподлейшим образом, и обещал меня сделать владычицею целой вселенной. Представьте себе, любезные мои Князья, продолжала Милослава, с каким духом могла я тогда принять такое объявление, видя перед собою прескаредного Арапа, и притом еще карла. Ежели бы находилась я в прежнем благополучном моем состоянии, то непременно бы я расхохоталась на сей гнусный предмет, но в тогдашней моей горести смех мне на ум не пришел, а на место его отчаяние и ярость. Злодей! вскричала я ему, c какими глазами осмеливаешься ты мне это говорить,погубив мучительнейшим образом любезного моего супруга? Нет, варвар! не жди от меня ничего, кроме непримиримой ненависти и мщения. По сем, произнеся ему тьму ругательств, побежала я в другую комнату, мня от него уйти. Но где бы смогла я скрыться от его злобы, примолвила она, ежели бы праведное Небо не положило
Сей гнусный урод не надеясь уговорить меня в первый раз, отложил сие до другого времени, и провалился тогда же из замка. А я оставшись на свободе, и ходя по великолепным здешним комнатам, вошла наконец в одну украшенную больше всех прочих. Осматривая удивительные её украшения, увидела я вдруг спящую на софе девицу: вид её столько мне мил показался, что я с самой той минуты почувствовала к ней великую любовь и дружбу, и определила искать всеми силами и с её стороны к себе того же. Я остановилась сколько желая на нее наглядеться, столько и для того, чтоб не потревожить приятного её сна. Но я не долго ожидала её пробуждения, она вскоре проснулась, и усмотрев меня изумилась, видя во мне себе незнакомую. Я желая ее вывести из её смущения, подошла к ней, и извиняя мой приход, просила ее простить меня в неумышленном нарушении её сна. Она ответствовала мне на то весьма ласково и учтиво. По оказании же друг другу взаимных вежливостей, сели мы с нею, и вскоре разговорились о наших приключениях. Я ей рассказала мои, а она о себе объявила, что она Афинянка, именем Асиада, и происходит от древнего рода Царей, коих колено от самых баснословных времен ведет свое начало. Похищение её Карачуном случилось ей во время прогуливания в саду; и что и она испытала многократно от сего гнусного Карла любовных нападений, но всегда от него освобождалась ругательствами; или лучше сказать, помощью всесильных Небес. Она присовокупила к тому, что когда он осмеливался далее простирать любовные свои нахальства, то завсегда становился недвижим, или объемлем ужасным колотьем; что завсегда принуждало его удаляться от нее в тот же час.
Таким образом разговаривая, познакомилась я c нею, и наконец так подружилась, что не разлучалась уже с нею ни на минуту, что и сам ты, я чаю, приметил, любезный мой брат, говорила Княжна Светлосану, когда застал ты нас здесь совокупно лишенных чувств; и сия любезная моя подруга, есть самая сия особа, продолжала она указывая на прелестную незнакомку. Восхищенный сим известием Светлосан, что любовница его была приятельницею его сестры, получил от того, новую себе надежду, что любовь его не будет отринута. Он сделал ей при сем случае весьма учтивое приветствие, на которое Асиада отвечала равномерным образом. По окончании же с обеих сторон взаимных вежливостей, Милослава продолжала следующим порядком.
И так препровождали мы с нею вместе все время пребывания нашего здесь. Когда приходил к нам Карачун, то заставал нас, всегда обеих совокупно, он стирался нас разлучить; но только все его ухищрения были тщетны. И тогда пытался он склонить нас соответствовать его любви, то мы напротив того старались его упрашивать возвратить нас в наши дома; но, завсегда как его; так и наши старания были бесплодны, он не мог склонить ни одной здесь девицы к своей любви; а напротив того ни одна из нас не могла испросить у него себе свободы. Но напоследок так мы ему наскучили, что он стал к нам весьма редко ездить, чему мы несказанно были рады.
Наконец в некоторый день, сидя c прекрасною Асиадою, и прогоняя нашу скуку разговорами, вдруг мы услышали в передних комнатах преогромную музыку: мы сему весьма удивились, и желали узнать тому причину; но к несчастью нашему узнали мы о том на собственный наш счет. Ибо как скоро музыка сия дошла до нашей комнаты, то вдруг, почувствовав в себе чрезмерную слабость, мы обмерли и пробыли в сем состоянии до тех пор, как ужасный гром возвратил нам всем прежнюю память. В сие самое время, увидели мы перед собою незнакомого человека: мы подумали сперва, что это Карачун, принявший на себя другой вид: но он скоро вывел нас из сего мнения, объявив вкратце свою историю, и что он освобожден от своего очарования Славенским Князем, который пошел искать Карачуна, дабы его истребить. О как мы сему обрадовались, любезный мой брат; говорила Милослава Светлосану; а особливо я, как ты сам можешь сие вообразить. Я начала тотчас расспрашивать Левсила о его избавителе, и наконец уверилась совершенно, что сей Славенский Князь есть сам ты. Вообрази себе, дражайший мой Светлосан, какое долженствовало быть мое восхищение? Я побежала по всем комнатам, чтоб созвать всех моих сообитательниц, и рассказать им, что мой любезный брат пошел искать лютого Карачуна, чтоб истребить его, и освободить нас всех от его тиранства. Сия ведомость привела их всех в несказанную радостью мы окружили все Левсила, чтоб расспросить у него о тебе подробнее; в чем он нас и удовольствовал; присовокупив еще к тому, что надеется уже и побежденным быть Карачуну, приводя в доказательство тому наше оживление, и слышанный им сильный гром и бесчисленный блеск молний, что он приписывал помощи всесильных Богов.
Обрадованные сею вестью, воздали мы благодарение Бессмертным; и надеясь твоего сюда прибытия, определили не спать всю нынешнюю ночь. И к дополнению совершенной нашей радости и благополучия дождались тебя действительно, дражайший наш избавитель. Сказав сие бросилась она снова его обнимать со всею нежностью сестры, приписывая ему тьму похвал и благодарений. Князь ответствовал ей со всеми знаками братней горячности, уверяя ее, что она одна была причиною его путешествий, и понесенных им трудов.