Cosa Nostra история сицилийской мафии
Шрифт:
Когда эта цель была достигнута, в начале 1980-х годов Комиссия превратилась в полную противоположность грез Бушетты. В конечном счете она попала в руки корлеонцев и стала инструментом диктатуры. Однако еще до того, как история сыграла эту злую шутку, она подшутила над Джо Бананом, который планировал использовать сицилийскую мафию в качестве послушной рабочей силы, столь необходимой американской Коза Ностре для осуществления операций с героином. Даже весьма симпатизировавший мафии США Бушетта почувствовал, как в 1950-е и 1960-е годы американские мафиози часто брали под опеку своих коллег из Старого Света, обращались с ними, как с «бедными родственниками», называли их «живчиками» из-за того, что они слишком быстро говорили на сицилийском диалекте. Но едва «живчикам» позволили заняться наркоторговлей в Северной Америке, они напрочь забыли о покорности. К 1970-м годам «живчики» уже руководили наркодеятельностью некогда могучей группировки
Когда в 1957 году было принято решение о создании Комиссии, всего этого, разумеется, никто не предвидел. Джо Банан сел в самолет на Нью-Йорк, а постоянно продолжавшаяся в недрах сицилийской Коза Ностры борьба за равновесие между коммерцией и политикой вступила в новую бурную фазу. Спустя всего шесть лет после своего создания Комиссия, при весьма драматических обстоятельствах, была временно распущена.
Возможно, именно в первые послевоенные годы сицилийская мафия стала называть себя Коза Нострой, что означает «наше дело». Это самое современное из всех многочисленных названий мафии, и, по всей вероятности, оно пришло из Америки. Уже выдвигалась теория, согласно которой этот термин появился в среде сицилийских иммигрантов, проживавших в Соединенных Штатах. Они называли свою организацию «наше дело», потому что она была закрыта для преступников из других этнических групп. Однако, поскольку мафия не оставляет письменных протоколов, воспроизводящих часто происходившие в ее недрах дискуссии, содержание последних остается тайной, и поэтому невозможно найти убедительные доводы в пользу той или иной версии происхождения этого названия. Но даже если бы такая возможность существовала, она мало что могла дать, поскольку сицилийская мафия не придает большого значения названиям. Большинство мафиози, вероятно, предпочли бы, чтобы «их дело» вообще не нуждалось в каком-либо названии, вполне достаточно просто поднять бровь или бросить на собеседника суровый взгляд, чтобы тот понял, кто перед ним. Как и прежние названия мафии, которые в течение многих лет сменяли друг друга («братство», «общество чести» и прочие), появившийся вслед за ними термин Коза Ностра не сопряжен с какими-либо заметными изменениями в структуре и методах этой организации.
Томмазо Бушетта считал, что Коза Ностра — древнее название. Нет свидетельств того, что он прав, и, по всей вероятности, эта версия является не более обоснованной, чем его убежденность в том, что сицилийская мафия появилась еще в средние века. Возможно, Бушетта был плохим историком, зато он оказался хорошим свидетелем. Оставленные им показания и воспоминания охватывают полувековой период. После окончания Второй мировой войны Бушетта становится неотъемлемой частью истории мафии. В период между 1945 и 1963 годом (драматический период, когда он, как и многие другие влиятельные мафиози, бежал из страны) на его глазах происходили глубокие преобразования Коза Ностры. Именно между 1950 и 1963 годом был сформирован орган управления (Комиссия, или купола) и восстановлены связи с американской Коза Нострой, которая втянула сицилийскую мафию в трансатлантическую торговлю героином. Именно в эти годы Коза Ностра обнаружила, что бетон может стать и новым источником доходов, и средством связи с политической системой.
Высказываниям Бушетты не всегда можно полностью доверять. Во-первых, он вспоминает 1950-е годы как «старые добрые времена», когда миром правили уважение и честность, а не алчность и жестокость. В дальнейшем станет ясно, что в этом отношении он далеко не прав. Во-вторых, большую часть своей жизни Бушетта провел вдали от Сицилии. Поэтому история сицилийской мафии отличается и от истории, рассказанной Бушеттой, и от той жизни, которую он прожил. Однако, поскольку начиная с данного момента Бушетта будет снова и снова появляться на страницах нашей книги, нам стоит узнать его поближе — как человека и как мафиози.
Есть причина, по которой так много известно о личной жизни Томмазо Бушетты. Этот «человек чести», подробно объяснивший судье Джованни Фальконе правила Коза Ностры, был первым мафиози, на котором итальянские журналисты опробовали свою заветную теорию, сводившуюся к тому, что мафиози — лучший пример типичных мачо, «горячих* средиземноморских самцов. Хорошо известные черты лица Бушетты (толстые чувственные губы и большие печальные глаза) делали его похожим на актера, который проходит пробы на роль.
В 1986 году известнейший итальянский журналист и телеведущий, гениальный рассказчик Энцо Бьяджи отправился в Нью-Йорк, чтобы взять интервью у самого знаменитого босса сицилийской мафии. Для этого ему пришлось отважиться на взаимодействие с Управлением по контролю за применением законов о наркотиках, которое тщательно разработало операцию по защите свидетеля. В отеле «Сент-Мориц», расположенном в Центральном парке Нью-Йорка, Бьяджи предстояла встреча с начальником охраны по имени Хьюберт. Ему пришлось долго петлять
Бушетта с радостью подыграл тому, что жизнерадостный Бьяджи называл gallisimomeridionale– южным темпераментом. Кстати сказать, незадолго до интервью Бушетта находился в огромном бронированном зале судебных заседаний в палермской тюрьме Уччардоне. Там он предавался менее приятным воспоминаниям. Тогда ему пришлось отвечать на вопросы, касавшиеся международной торговли наркотиками и кровавых убийств, а «интервьюерами» выступали мафиози, которые за три месяца убили шестерых членов его семьи. По сравнению с этим допросом беседа с Бьяджи о любовных победах казалась настоящим отдохновением. Помимо прочего, она заставила Бушетту перейти к любимой теме, то есть к рассуждениям о собственном обаянии. «Мать-Природа наделила меня обаянием, но я получил и еще кое-что». Таким было его не совсем убедительное объяснение того факта, почему другие «люди чести» столь его уважали.
Согласно воспоминаниям Бушетты, он лишился девственности, когда ему было восемь лет. Это был первый и единственный случай, когда он занимался сексом с проституткой. У этой женщины был придорожный ларек, где она продавала оливки, сыр и анчоусы. За свои услуги она попросила бутылку оливкового масла. Впоследствии любовные отношения сыграли значительную роль в жизни Бушетты. Из трех его браков, проходивших на фоне бесчисленных измен, в первый Бушетта вступил в шестнадцать лет, а во второй — еще не расторгнув первого. Третьей женой стала дочь известного бразильского юриста, которая была младше него на двадцать два года. В общей сложности у Бушетты было шесть детей. Он выглядел настоящим аристократом (что очень редко встречается среди мафиози), во всяком случае, что касалось умения одеваться. На картине, написанной в Бразилии в 1971 или 1972 году, изображен улыбающийся Бушетта в кремовых туфлях, кремовых брюках и в расстегнутой пестрой рубашке, из-под ворота которой виднеется висевший на груди изящный кулон. Он даже рискнул сделать пластическую операцию, чтобы исправить форму носа. Это произошло задолго до того, как власти США попросили хирургов изменить внешность Бушетты ради его собственной безопасности.
Даже если Бушетта и получал удовольствие, изображая себя типичным представителем породы средиземноморских самцов, он явно не был типичным представителем вида Homomafiosus. Любовные связи на стороне, если они не выходят за рамки элементарной осмотрительности, вовсе не считаются преступлением среди «людей чести», но неподобающее обращение с женой определенно таковым является. Супружеский опыт Бушетты негативно отражался на его положении внутри Коза Ностры. В 1950-е годы за свои супружеские измены он был на полгода исключен из организации. В 1972 году Бушетта был выдворен из Бразилии и заключен в палермскую тюрьму Уч-чардоне, где узнал, что глава его клана пожелал навсегда исключить его из Коза Ностры за непочтительное отношение к первым двум женам.
Бушетта родился в 1928 году, в семье, которая проживала на восточных окраинах Палермо и не имела никаких связей с мафией. Будучи самым младшим, семнадцатым по счету ребенком, он, тем не менее, встал на путь преступлений вовсе не из-за отсутствия каких-либо перспектив на будущее. Его отец был владельцем зеркальной мастерской, на него работали пятнадцать человек. Когда началась война, для семейства Бушетта, как и для многих других сицилийских семей, настали тяжелые времена, и подросток Томмазо стал заниматься торговлей на черном рынке. Помимо этого, он воровал у немцев бензин, джем, масло и колбасу, а заодно налаживал обширные контакты с преступным миром Палермо. Как только союзники освободили Сицилию, он вступил в группу из пятнадцати юных сорвиголов, которые отправились в Неаполь, чтобы сражаться с нацистами. Отчасти этот поступок объяснялся желанием принять участие в рискованном предприятии, а отчасти был продиктован надеждой поживиться. После двух или трех месяцев пребывания на материке, где Бушетта участвовал в диверсионных операциях и засадах, он вернулся на Сицилию, весьма укрепив свой авторитет. Именно тогда к нему стали обращаться «учтивые, загадочные люди, которые выражали свои мысли недомолвками и тонкими намеками». Он чувствовал, что они наблюдают и оценивают его. Один из них (полировщик мебели) прощупывал Бушетту на предмет отношения к полицейским и судьям, семейным устоям и преданности друзьям.