Cоветская повседневность: нормы и аномалии от военного коммунизма к большому стилю

Лебина Наталья Борисовна

В реальности же, несмотря на то что в стране действовал «сухой закон», введенный еще в 1914 году и фактически подтвержденный большевиками в 1919 году, горожане вовсе не собирались отказываться от спиртных напитков, потребление которых являлось бытовым каноном. Кое-кому даже в период Гражданской войны, по воспоминаниям Ю.П. Анненкова, удавалось, «расшибившись в доску», достать аптечный спирт 857 . В отсутствие свободной продажи водки процветало самогоноварение. Тяга к спиртному доводила до крайностей: обследование рабочих Верх-Исетского завода «Красная кровля» зафиксировало, что в период большевистского «сухого закона» многие употребляли одеколон, политуру, лак, денатурат 858 . К.И. Чуковский записал в своем дневнике потрясший его случай. Летом 1924 года из помещения биостанции, располагавшейся в пригороде Ленинграде, стали систематически исчезать банки с заспиртованными земноводными. Оказалось, что группа солдат совершала эти набеги на станцию с целью добычи алкоголя, хотя известно, что змей, лягушек и ящериц заливали спиртом с формалином – смесью, непригодной для питья 859 .

857

Анненков Ю.П. Указ. соч. С. 70.

858

Труд и здоровье мартеновских рабочих Верх-Исетского завода «Красная кровля». Свердловск, 1928. С. 106.

859

Чуковский К.И. Указ. соч. С. 215.

Однако

вряд ли можно объяснить подобные действия лишь чувством социальной неустроенности. Скорее они являлись следствием «сухого закона», нарушившего нормальный баланс потребления спиртного. Кроме того, с окончанием Гражданской войны в городском социуме стали возрождаться забытые в период военного коммунизма обычаи бытового пьянства. На фабрично-заводских предприятиях, как вспоминали ветераны Костромского экскаваторного завода, это были традиции «первой получки», с которой следовало напоить коллег по работе, «обмывания нового сверла», «спрыскивания блузы» и т.д. 860 Неудивительно, что уже в 1922 году во многих городах частым явлением стали кордоны женщин и детей у проходных промышленных предприятий в дни зарплаты. Типичным для того времени является коллективное письмо работниц Московско-Нарвского района Петрограда в редакцию «Петроградской правды» осенью 1922 года: «Окончился пятилетний отдых работниц, когда они видели своего мужа вполне сознательным. Теперь опять начинается кошмар в семье. Опять начинается пьянство…» 861 Возобновилась и традиция походов в гости. В 1920-е годы было немало и религиозных, и новых советских праздников, культура проведения которых не зависела от идейного содержания и включала обязательное застолье со спиртным. В 1923 году только несовершеннолетние рабочие тратили на выпивку 4 % своего заработка 862 . У взрослых эта цифра была выше. Какие средства уходили дополнительно на покупку самогона, браги, денатурата и т.д., неизвестно. Причем это происходило в условиях действия «сухого закона». В экстремальной ситуации Гражданской войны он мог в некоторой степени диктовать нормы потребления спиртного. В мирное же время на первый план выступало саморегулирование жизненных процессов человека, и естественно, что справиться с пристрастием к алкоголю путем запрета оказалось сложно. В пролетарской среде, кроме того, широко был распространен наследственный алкоголизм. Вдобавок, по данным медицинских обследований 1923 года, в Москве почти 40 %, а в Петрограде – чуть больше 34 % молодых людей страдало различными хроническими недугами из-за пьянства родителей 863 . Полная трезвость, рассматриваемая на властно-идеологическом уровне как норма повседневной жизни, не вписывалась в привычные бытовые практики городского населения в первой половине 1920-х годов.

860

Костромской экскаваторный. Кострома, 1972. С. 71.

861

Петроградская пpавда. 1922. 22 сент.

862

Статистика труда. 1923. № 4. С. 3.

863

Куркин П.И. Указ. соч. С. 39; Ленинградский медицинский журнал. 1926. № 2. С. 107.

От рыковки к советской монопольке

Еще в конце XIX века российское правительство пришло к выводу о том, что самый быстрый способ мобилизации денежных средств – монополия государства на производство и продажу алкоголя. К середине 1920-х большевики решили воспользоваться этим рецептом, рассматривая его как социальную и экономическую норму, позволяющую обеспечить устойчивость государственной системы. Это решение не было неожиданным. В 1919–1924 годах в Советской России производились и распространялись виноградные вина крепостью до 12 градусов, пиво и «русская горькая» – «рыковка». Ее начали производить согласно постановлению ЦИК и СНК СССР «О разрешении выделки и продажи наливок, настоек, коньяка и ликерных вин крепостью не свыше 30° и об установлении размера акцизного обложения указанных напитков» от 3 декабря 1924 года 864 . Любопытно, что уже через несколько дней после выхода декрета, в двадцатых числах декабря 1924 года, только что появившийся спиртосодержащий напиток именовали «рыковкой», а иногда и «полурыковкой». Об этом свидетельствует нарратив, в первую очередь записки М.А. Булгакова «Под пятой» 865 . Они имеют подзаголовок «Мой дневник 1923 года», хотя в реальности записи делались с мая 1923 по декабрь 1925 года. Крепость «рыковки» не превышала 30 градусов, над чем иронизировал герой повести М.А. Булгакова «Собачье сердце» профессор Преображенский. Свое народное название новый вид алкоголя получил в честь тогдашнего Председателя СНК А.И. Рыкова, полагавшего, что с помощью водки можно будет победить самогонщиков. Самое же имя А.И. Рыкова в 1920-е годы стало нарицательным как в стане противников, так и в стане сторонников свободной продажи крепких алкогольных напитков. А в среде интеллигенции, по воспоминаниям современников, был популярен анекдот: «В Кремле каждый играл в свою карточную игру: Сталин – в “короли”, Крупская – в “акульку”, Рыков – в “пьяницу”» 866 . Однако «рыковка» не была водкой-монополькой.

864

СЗ СССР. 1924. № 27. Ст. 233.

865

Булгаков М.А. Под пятой. М., 1990. С. 31, 39.

866

Шитц И.И. Дневник «великого перелома». Париж, 1990. С. 89.

28 августа 1925 года появилось постановление ЦИК и СНК СССР «О введении в действие положения о производстве спирта и спиртных напитков и торговле ими» 867 , и с 1 октября 1925 года государство стало выпускать крепкие спиртные напитки и торговать ими. Свободная продажа спиртного вызвала невиданный ажиотаж. В Ленинграде, как описывали современники, «в первый день выпуска сорокоградусной люди на улицах… плакали, целовались, обнимались… За ней кинулись, как в 1920 году за хлебом» 868 . В Пензе появление советской полноценной монопольки вызвало рост волны криминальных проявлений. Представители местной власти сообщали в губком РКП(б): «В связи с выпуском сорокаградусной водки хулиганство в городе приняло стихийный характер. В ночь на 2 октября было задержано 50 пьяных, хулиганивших по городу» 869 .

867

СЗ СССР. 1925. № 57. Ст. 425.

868

Цит. по: Измозик В.С. НЭП через замочную скважину. Советская власть глазами советского обывателя // Родина. 2001. № 8. С. 84.

869

Панин С. Хозяин улиц городских. Штрихи к портрету хулигана 1920-х годов // Родина. 2002. № 2. С. 93.

Производство спирта подвергалось строгому учету со стороны властей, но продавать водку разрешалось и частникам. По словам И.В. Сталина, это позволяло создать условия «для развития нашей индустрии собственными силами» 870 . Первая советская сорокоградусная водка сначала продавалась по довольно низкой цене. Это вызывало неподдельный восторг населения и на короткое время даже привело к снижению уровня самогоноварения в стране. Появилась и новая, советская расфасовка спиртного, в народе сразу получившая политизированные названия: бутылочку объемом в 0,1 л называли пионером, 0,25 л – комсомольцем, 0,5 л – партийцем. В декабре 1927 года на XV съезде ВКП(б) «вождь всех народов» демагогически заявил о возможности постепенно свернуть выпуск водки, «вводя в дело, вместо водки, такие источники дохода, как радио и кино» 871 . Однако за все годы существования советской власти это намерение не было воплощено в жизнь. Алкогольные напитки всегда

составляли важнейший источник пополнения бюджета. Монополия советской власти на продажу водки являлась одним из первых признаков формирования большого стиля с присущими ему элементами тоталитарного содержания режима партии большевиков.

870

Сталин И.В. Беседа с иностранными рабочими делегациями // Сталин И.В. Сочинения. Т. 10. С. 232.

871

Сталин И.В. XV съезд ВКП(б) 2–19 декабря 1921 г. Политический отчет Центрального Комитета 3 декабря // Сталин И.В. Сочинения. Т. 10. С. 312.

Власть стала безудержно наращивать производство алкоголя, который должен был раскупаться населением. Утопическая идея полной трезвости, по сути дела, становилась антигосударственной. Однако не следует считать, что сталинское руководство страны ставило прямую цель спаивания народа, отменяя «сухой закон». Как показывает опыт многих стран, именно в период полного запрета на торговлю спиртными напитками их потребление возрастает и приобретает уродливые формы. В данной ситуации нельзя не признать справедливость слов Сталина на встрече с делегациями иностранных рабочих 5 ноября 1927 года об отсутствии «оснований утверждать, что алкоголизма будет меньше без государственного производства водки, так как крестьянин начнет производить свою собственную водку, отравляя себя самогоном» 872 .

872

Сталин И.В. Беседа с иностранными рабочими делегациями. С. 232.

Переход к свободной продаже спиртных напитков продемонстрировал несостоятельность представлений большевиков об абсолютной трезвости как норме, существовавшей в ментальности трудящихся. Конечно, официальная статистика зафиксировала рост потребления водки. Основная масса горожан не смогла противиться искусу спиртного, которое теперь можно было приобрести в магазинах. По данным ЦСУ СССР, по сравнению с 1922 годом расходы рабочей семьи на спиртные напитки выросли в 1927 году почти в 18 раз 873 . В РСФСР в 1924–1925 годах в расчете на душу населения потреблялось 0,48 л алкоголя, в 1925–1926 – 1,85 л, в 1926–1927 – 3,2 л, в 1927–1928 – 4,06 л, а в 1928–1929 – уже 4,18 л. Это почти в шесть раз превышало показатели среднедушевого потребления на территории России в 1913 году 874 .

873

Бюджеты рабочих и служащих. Вып. 1. М.: ЦСУ РСФСР, 1929. С. 28.

874

Шепилов Д. Алкоголизм и преступность. М.; Л., 1930. С. 33.

В пьянство втягивалось новое поколение горожан. По материалам обследования 1927 года, в крупных городах европейской части РСФСР расходы на пиво и вино только у молодых рабочих составляли уже 16–17 % заработка и в полтора раза превышали затраты на книги 875 . В Ленинграде на вопрос о систематическом потреблении алкоголя в 1929 году положительно ответило 58 % молодых мужчин и 23 % женщин, а в Москве – 49,9 % и 21,2 % соответственно 876 . Ситуация в провинциальных городах была тоже напряженной. По данным опроса, проведенного в городе Шуя в 1926 году, все молодые рабочие выпивали по будням и праздникам, а 44,7 %, по их собственному выражению, при возможности «накушивались до потери сознания» 877 .

875

Юный коммунист. 1928. № 4. С. 25; Известия ЦК ВЛКСМ. 1928. № 16. С. 12.

876

Каган А.Г. Указ. соч. С. 46; Коган Б.Б., Лебединский М.С. Указ. соч. С. 75.

877

Социальная гигиена. 1927. № 1. С. 41.

В Иваново-Вознесенске в 1929 году 20 % несовершеннолетних рабочих пили водку, в среде комсомольцев эти показатели достигали 46% 878 . Медики Москвы обнаружили совсем удручающую закономерность – с ростом заработной платы у рабочих в первую очередь увеличивалось и потребление спиртного 879 .

Для большинства рабочих основным местом проведения досуга, скрашиваемого приемом алкоголя, с середины 1920-х годов вновь стала пивная, где было разрешено торговать и водкой. В Ленинграде, например, в 1926 году действовало около 360 таких заведений. Какое-то время в прессе, особенно в многотиражных фабрично-заводских газетах, появлялись статьи, пытавшиеся облагородить дух советских пивных. Рабкоры и профессиональные журналисты с умилением писали, что за кружкой пива, часто сдобренного водкой, рабочие обсуждали положение братьев по классу в Англии, Китае, дискутировали о существовании бога и т.д. Это рассматривалось как своеобразное доказательство высокого уровня политической сознательности пролетариев. Любопытно отметить, что эти идеи оказали влияние на некоторых западных исследователей. В 1970-е годы в американской историографии можно было встретить рассуждения о том, что русская пивная, как аналогичные заведения в Германии, была местом политического образования рабочих 880 . Недолгая эпоха восхваления питейных заведений фабричных окраин объяснялась необходимостью противопоставить их частным ресторанам, которые посещали в основном представители новой буржуазии, служащие, интеллигенция. Пьяный разгул, царивший там, описывался в советской прессе с явным сарказмом. Посещение ресторанов во второй половине 1920-х годов было удовольствием весьма дорогим. Недешево стоили и хорошие вина, продававшиеся в специализированных магазинах. Более доступные по цене пиво и рыковка, а затем и советская монополька употреблялись именно в рабочей среде. Знаковым в этом контексте является документ, свидетельствующий об обстановке в Ленинграде в 1927 году. Заведующий Ленинградским областным здравотделом констатировал: «23-24 год налицо ПИВНОЙ АЛКОГОЛИЗМ, в настоящее время, главным образом, ВОДОЧНЫЙ АЛКОГОЛИЗМ» 881 .

878

Трезвость и культура. 1929. № 3. Обложка – 2-я с.

879

Коган Б.Б., Лебединский М.С. Указ. соч. С. 81.

880

Kinsdale Y.M. The “Poor Man’s Club”: Social Functions of the Urban Working Class Saloon // American Quarterly. 1973. Vol. 25. P. 472–473.

881

ЦГА СПб. Ф. 4301. Оп. 1. Д. 3414. Л. 144.

Причины роста пьянства после отмены «сухого закона» чаще носили бытовой характер. Однако более явным, чем в начале 1920-х годов, стал поиск забвения в алкоголе. Свидетельством этого явилось пьянство рабочих – членов ВКП(б), особенно выдвиженцев, отмеченное контрольной комиссией ЦК ВКП(б) уже в 1924 году. После обследования фабрично-заводских партийных ячеек в ряде городов РСФСР выяснилось, что среди выдвиженцев из пролетарских рядов «пьянство в два раза сильнее, чем среди рабочих от станка» 882 . Рост алкоголизма в среде коммунистов был зафиксирован в период борьбы с троцкизмом и новой оппозицией. В секретной сводке Ленинградского губкома ВЛКСМ «Итоги проведения кампании по разъяснению решений XIV съезда партии» отмечалось, например, «развивающееся пьянство среди снятых с работы оппозиционеров» 883 . Отчасти в этой информации можно усмотреть желание идеологических структур отождествить человека пьющего с идейно неполноценным. Но подмеченные факты пьянства людей, потерявших работу и утративших былой социальный статус из-за своей приверженности к идеям «новой оппозиции» или троцкизма, во многом также свидетельствовали о нарастающем чувстве социальной нестабильности, желании уйти от необходимости решения проблем, найти забвение в алкоголе.

882

О борьбе с наследием прошлого (пьянство и религиозные пpедpассудки среди членов партии). М., 1925. С. 9.

883

ЦГА ИПД СПб. Ф. К-601. Оп. 1. Д. 736. Л. 29.