Цунами. Сотрясатели Земли

Лукьянов Алексей

Кое-как добравшись до вокзала, взопрев и прокляв багаж, я опять выкупил в кассе целое купе, чтобы не зависеть от соседей. Денег осталось шиш да маленько. Что ж, за удобства надо платить. В Понпеях на сберкнижке, наверное, за три месяца пенсия накапала. Хоть и на одного меня, а все же с запасом. Буду обивать пороги, добьюсь, чтобы восстановили пенсию моему непутевому брату.

С каждым днем Юся глупел все больше и больше, мне приходилось все время быть начеку, чтобы он чего-нибудь не стащил, не сломал, не порвал. Закрывшись в купе, я испытал некоторое

облегчение.

Я никак не мог понять, рад я, что возвращаюсь, или нет. Мне до чертиков надоели приключения, не в моем склочном характере приключаться. Но мне не хватало капитанов. Не хватало Лэйлы со Змеем. Даже Виксы надоедливой — и той не хватало… интересно, вернулась ли она?

Я скучал по людям. И больше всего — по Юсе. Если подумать как следует, он поступил единственно правильным образом. В любом случае предметы у нас кто-нибудь отобрал бы, у Мезальянца хоть правила какие-то были, а попадись мы тем головорезам, которые за нами в Понпеях пришли, — точно бы лежали бы сейчас неподалеку от дедушки и бабушки. Юся хотел спасти меня от меня же. Жаль только, я не остановил его, когда он избавлялся от петуха. Видимо, я оказался не сильно умнее своего брата.

— Не помешаю? — спросил нестарый, но уже седой мужчина, входя в наше купе.

Начинается. Одет мужчина был именно как агент Смит, разве что без очков и без наушника. Интересно, если я скажу, что помешает, он уйдет?

— Я в любом случае уйду до отправления поезда, — опередив мою реплику, сказал гость. — Ответь на один лишь вопрос: как Мезальянц сумел отнять у тебя артефакты?

— Здороваться надо, — уж что-что, а в бутылку я начинаю лезть без разгона. — И представляться.

— Извини, — сказал он, усевшись напротив. — Здравствуй, меня зовут полковник Свиридов.

— Вы из Конторы? Начальник Мезальянца? — догадался я.

— Не начальник. Скажем, его работодатель.

— У меня предметов уже нет, — на всякий случай предупредил я.

— Я знаю. Ты мне ответишь?

Свиридов не походил на пламенного дзержинца. Он был как главный инженер — под завязку набит задачами, которые надо решить вчера. Наверняка все шишки на него сыплются. Мне больше не хотелось хамить этому дядьке. Не потому, что он мог по шее дать. Просто надоело.

— Юся предметы отдал, без моего ведома, — кивнул я на брата. — Всех перехитрил, даже себя самого. Но если вы хотите узнать, куда делся Мезальянц…

— Не хочу, — ответил Свиридов. — Приоритеты сменились.

— Значит, мы свободны?

— Не смею задерживать.

— А… капитаны? Как они?

— Какие капитаны?

— Ну, Боря, Глеб.

— Которые из Владика? Не переживай, все с ними в порядке.

Свиридов встал, посмотрел на меня.

— А ты везучий, — сказал он. — Не знал бы, что артефакт везения в другом месте, подумал бы, что у тебя.

Ушел он не попрощавшись. Через минуту заскрипели тормоза, состав дернулся и начал постепенно набирать скорость. Из соседнего купе донеслось «Прощание славянки». Фирменный поезд «Малахит» отправлялся с третьего пути.

Надо же, и артефакт

везения существует.

Всю дорогу я рассказывал Юсе сказки и стихи, которые знал, что-то придумывал сам, и хотя знал, что он меня абсолютно не понимает, продолжал объяснять какие-то сложные места, которые, может, и сам не понимал. Зачем родители отправили детей в лес умирать? Почему семь богатырей так берегли царевну? Почему сказочник отвечал на все телефонные звонки? А Юся слушал меня и не перебивал, не пел цыганскую народную. Будто чувствовал себя виноватым.

Домой мы приехали поздно ночью. Вокзал уже функционировал, был полон народу. По счастью, никого из знакомых там не было. Правда, и транспорта никакого не было, даже частников. У нас после одиннадцати вечера вообще автобусы не ходят и такси не найти. Будто жизнь останавливается.

Дорога в город хоть и была освещена, но как-то неравномерно — через два-три столба, иногда — через четыре. Идти по такой темноте совершенно не хотелось, но и в зале ожидания всю ночь торчать тоже как-то не улыбалось.

— Давай прогуляемся, — предложил Юся.

— Давай, — тяжело вздохнул я.

Не думайте, будто я не удивился. Я не просто удивился, а буквально охренел от неожиданности и счастья. Я боялся спугнуть это полуночное чудо. Неужели Юся каким-то образом умудрился спрятать петуха в «складках местности»?

— Ты что, ни капельки не удивлен? — расстроился Юся.

— Окунись в алебастр, — сказал я. — Ты опять меня обманул.

— Я не нарочно, — сказал Юся. — Иначе бы с меня спросили по полной программе. И с мамы тоже. Что я, дурак?

— Окунись в алебастр! — рассердился я. — У нас могли найти предмет, и тогда точно нас всех за баней расстреляли бы.

— Какой предмет? — спросил Юся.

— Петуха.

— А он разве у тебя?

— У меня? Это ты с ним не расставался.

— Я его в унитаз спустил, ты же сам видел.

Я открыл рот.

— А как же тогда?..

— Сам не понимаю, — ответил Юся. — Но больше всего меня удивляет, как я умудрился идиота изобразить, чтобы все поверили.

— Потому что ты и есть идиот, — сказал я.

Идти мне стало так легко, будто половину усталости на себя взял Юся. Мы шли и обсуждали, как заявимся к тетке в собес и отчихвостим ее на двоих. Потом вспомнили, что деньги Мезальянца по-прежнему на книжке лежат и пенсия нам до балды. Мы теперь можем поменять нашу квартиру на такую же, только в доме с лифтом, ну или на первом этаже. Или вообще свой дом построить и пригласить в гости всех…

— Кажется, в нашей квартире кто-то поселился, — сказал я.

В наших окнах на четвертом этаже горел свет. Мы с Юсей вроде и не испугались — ну не воры же у нас там орудуют, у нас и воровать-то нечего. Но кто? Барбара вернулась? Мезальянц приехал отомстить?

— Есть только один способ проверить это, — сказал Юся.

Мы решительно прошли в подъезд.

Но чем выше мы поднимались, тем менее решительными становились. Помявшись на пороге, мы совсем уже собрались уйти, как меня осенило: