Цунами. Сотрясатели Земли
Шрифт:
— Молодые люди, надеюсь, с вашими артефактами все в порядке?
— Я хочу в туалет, — сказал вдруг Юся.
— Чего? — спросили Далила с гостем.
— Мы в туалет хотим, — подтвердил я слова брата.
Живот и впрямь сильно крутило. Мы ушли в туалет, и по пути я спросил:
— Это у тебя план такой — через канализацию смыться?
Юся ничего не ответил. Он был сосредоточен на каких-то своих невеселых мыслях. Подумай-подумай. На этот случай, наверное, ты себе петуха и оставил.
Когда мы вновь предстали перед Кассатикетсом, Далила нервно теребила полу ухо плюшевого тигра.
— Итак… — начал Рудольф.
— Предметов у нас нет, — сказал я. — Их украли.
— Да? — усмехнулся Кассатикетс. — Как это?
— Обыкновенно. Ваша охрана оказалась никуда не годной.
Рудольф посерьезнел:
— Хватит нести чепуху. Вы подписали договор и обязаны…
— Ваш договор — обычная туалетная бумажка, — сказал я. — Мы несовершеннолетние.
— Но это война, здесь не бывает несовершеннолетних!
— Мы даже не граждане Израиля, — усмехнулся я.
Рудик проглотил эту пилюлю. В конце концов, это его служба решила, что нас можно взять на испуг.
— Но ваша мама все-таки подписала документ, — совершенно справедливо заметил он. — Она является гражданкой Израиля и ответит за вас обоих.
— Вот еще глупости, — вдруг рассвирепела Далила. — Я прекрасно знаю каждую букву договора. Там написано: содействовать властям в охране артефактов. Я вам тут же доложила об угрозе этого, как его… Мезальянца. Это не содействие? Вы сами прохлопали этого жулика! Самый дешевый адвокат докажет мою невиновность!
— Мы разберемся, — пообещал Кассатикетс Далиле и снова обратился к нам: — Сколько у вас похитили предметов?
— Два, — ответил я и посмотрел на Юсю. Тот кивнул. Но что-то в его взгляде мне не понравилось.
— Надеюсь, вы добровольно передадите оставшийся третий предмет государству, — сказал Рудольф. Сказал с угрозой.
— Нет, — ответили мы с Юсей в один голос.
— Что? — Брови у Кассатикетса сделались домиком.
— У нас его нет, — сказал Юся.
— В смысле? — теперь вместе с Рудиком обалдел и я.
— Я выбросил его, — ответил Юся. — Только что, в унитаз.
Я побледнел. Вот зачем Юсе понадобилось в туалет.
— Юся, — выдохнул я. — Зачем? Ты же… петух же…
— Я подумал, ты будешь меньше сердиться, если я опять стану идиотом. — Юся не смотрел мне в глаза, но я знал, что они у него вновь сделались карими.
Немая сцена длилась недолго. Пока Макс и Далила смотрели на нас, Рудик сорвался с дивана и скрылся в глубине дома. Три раза что-то хлопнуло, взвизгнуло и взорвалось.
Макс бросился посмотреть, что произошло. Послышалась ругань, возня, Далила тоже вскочила и умчалась вслед за мужем и внезапным гостем. А мы с Юсей остались предоставленными друг другу.
— Да вы свихнулись, что ли? — послышался визг Далилы.
Судя по звукам, между взрослыми завязалась нешуточная драка, с проламыванием стен и голов. Мы с Юсей присели на диван.
— Ты что, действительно выбросил петуха? — спросил я, хотя сомневаться, в общем, не приходилось.
— Ты же сам сказал, что лучше бы я оставался таким, как раньше, — пожал плечами Юся. — Я подумал, что и впрямь так было бы лучше для всех.
— Но как раньше уже не будет, разве ты не понимаешь?
— Скоро я вообще ничего понимать не буду.
— Юра, я ведь не хотел, чтобы ты снова стал растением. Люди не всегда говорят то, что думают.
— Мне больше нравилось, когда ты меня Юсей звал. Так роднее получалось. — Юся шмыгнул носом. — Егор, ты простишь меня, пока я еще нормальный? Потому что идиоту все равно будет.
Я бы обнял сейчас своего непутевого брата, но моя правая рука совершенно не была для этого приспособлена. Да и непутевым, если хорошо подумать, был я сам.
— Конечно, прощу, — сказал я. — Куда я денусь?
— У нас друг к другу врожденная привязанность, — пошутил Юся.
В это время драка в коридоре закончилась так же резко, как и началась. Помятый, с рассеченной щекой и залитым кровью пиджаком, мокрый, как цуцик, Кассатикетс появился в коридоре.
— Собирайте манатки, — сказал он. — Вы не оправдали доверия.
И ушел. А мы встали. Кто-то же должен закрыть дверь.
У туалета стоял, запрокинув голову, Макс. Из носа у него текла кровь.
— Представляете, унитаз расстрелял, подонок, — с сильным прононсом сказал он. — Фаянс вдребезги, осколок ему едва в глаз не попал, а он, вонючка, полез искать эту вашу штуку.
— Нашел? — спросил я.
— Вы смеетесь? Это же канализация. Теперь городской отстойник просеивать придется. Через ситечко. Вы чего такие квелые? Мы же победили.
Мне не хотелось расстраивать Макса.
— Можно, мы мультики посмотрим? — спросил я.
— Да смотрите, конечно, — ответил он.
13
— Разрешите доложить?
— Ну, давайте уже, не тяните резину.
Свиридов включил аудиозапись. Первый слушал и менялся в лице. Как хамелеон: то пунцовел, то бледнел, то шел пятнами. На его красивом лице двигались желваки, раздувались ноздри, губы то сжимались, то кривились в сардонической улыбке. Выразительное лицо.
— Это что?
— Это Мезальянц, звонил на конспиративный номер двенадцатого августа.
— Он что, совсем рехнулся?
— Обладание предметами отрицательно сказывается на здоровье, вы же знаете. На душевном — в том числе.