Цусимский бой
Шрифт:
В это время Коломейцев произвёл манёвр, который, по отзыву Семёнова, можно сделать только раз в жизни, только по вдохновению. «Сухопутные читатели, конечно, не смогут представить себе весь риск манёвра, но морякам оно должно быть понятно. Он пристал с наветренного борта искалеченного броненосца с его повисшими исковерканными пушечными полупортиками, торчащими враздрай орудиями и перебитыми стрелами сетевого ограждения. Мотаясь на волне, миноносец то поднимался своей палубой в уровень со срезом, то уходил далеко вниз, то отбрасывался от броненосца, то стремительно размахивался в его сторону, каждое мгновение, рискуя пропороть свой тонкий борт
На «Буйном» команда стояла густо по борту с койками, которыми пользовалась, как кранцами, когда миноносец наваливало на броненосец. Но не обошлось без аварий. Выстрел броненосца задел за тумбу 47-миллиметрового орудия и повредил площадку 3-дюймового орудия. Выстрел обрубили…
Тем не менее адмирала пришлось ждать. Когда ему предложили перейти на миноносец, Рожественский категорически отказался. Потом приказал собрать штаб. Это приказание было невыполнимо. Удалось разыскать в боевой рубке полковника Филипповского, угоревшего от дыма, с лицом, точно израненным дробью и покрытым потёками крови, перемешанной с копотью. Он еле держался на ногах. Затем — лейтенанта Леонтьева с израненными руками, мичмана Демчинского, также раненого, а остальных было не докричаться. Жилая палуба была во тьме и полна гари и удушливых газов. В ней царило мёртвое молчание. Очевидно, все постепенно потеряли сознание и угорели, когда вентиляторы качали не свежий воздух, а дым и газы. Но в машинах ещё кто-то находился, так как броненосец медленно двигался. Это была жалкие остатки от экипажа броненосца, насчитывавшего 900 человек.
Когда уцелевшие штабные работники собрались, то адмиралу доложили:
— Ваше превосходительство, пожалуйте.
Адмирал молчал и качал головой. Никто раньше не догадался сделать ему перевязку. От всех попыток он сердито отказывался, отвечая, что это пустяки. Его одежда была изорвана и в кровавых пятнах. Вокруг раненой головы было обмотано полотенце, пропитавшееся кровью.
— Что вы разглядываете! — вдруг закричал Курсель. — Берите его! Видите — он почти без чувств от ран.
Все словно ждали этого возгласа. Все сразу заговорили, заторопились. Несколько человек полезли в башню, где находился Рожественский. Адмирала приподняли под руки… но, едва он ступил на левую ступню, как мучительно застонал и впал в полное беспамятство. Это было и лучше. Тяжёлое тело адмирала было трудно вынести из башни, не причинив ему дальнейшей боли.
На руках адмирала перенесли на носовой срез узким проходом между башней и раскалённой стеной верхней батареи и отсюда по спинам матросов, стоявших на откинутом полупортике и цеплявшихся по борту, спустили или, вернее, сбросили на миноносец, выбрав момент, когда «Буйный» поднялся на волне и метнулся в сторону «Суворова».
— Ура! Адмирал на миноносце. Ура! — закричал Курсель, от радости махая фуражкой.
— Ура! — загремело с миноносца и с немногих уст команды, остававшейся на броненосце.
Коломейцев медлил уходить. Он кричал оставшимся, чтобы они также перебрались на миноносец. Сняв всех, он собирался потопить остов броненосца торпедой, чтобы он не достался неприятелю.
Но на «Буйный» перебрались только 6 офицеров штаба Рожественского и 16 матросов из команды штаба и экипажа «Суворова». Остальные наотрез отказались покинуть корабль, на котором ещё развевался Андреевский флаг и в машинном отделении которого ещё находилась часть команды, отрезанная пожаром.
Ни один из офицеров командного состава «Суворова» не перешёл
— Отваливайте скорее! — кричал со среза прапорщик Курсель.
— Не теряйте минуты — отваливайте. Не утопите адмирала! — надрывался последний командир «Суворова» лейтенант Богданов, перевесившись за борт и в азарте грозя Коломейцеву кулаками.
— Отваливайте, чёрт возьми, отваливайте! — ревел лейтенант Вырубов, высунувшись из пушечного порта позади правой носовой 6-дюймовой башни.
— Отваливайте! Отваливайте! — вторила им команда, вылезшая на срез или смотревшая из портов нижней батареи.
Выбрав момент, когда миноносец отбросило от броненосца, Коломейцев дал задний ход.
Оглушительное «Ура!» неслось с «Суворова».
Только теперь японские крейсера заметили отходящий от броненосца миноносец и открыли по нему бешеный огонь. На юте осколком снаряда был убит наповал только что спасённый матрос с «Осляби» Шуваев, а крупный снаряд разорвался под носом миноносца и осколком пробил тонкий борт. Пробоину немедленно заделали. Град снарядов осыпал также броненосец. Вот в том месте, где только что стоял Вырубов, разорвался снаряд, и точно раскрылся обращённый кверху огненный зонтик. Когда огонь рассеялся, то от Вырубова не осталось следа.
Левым бортом «Суворов» низко склонился к воде, а с правого борта неугомонные волны ударялись об обнажившуюся подводную часть. Из бесчисленных пробоин вырывалось пламя. И между языками пламени и клубами дыма стояли немногочисленные офицеры и матросы, махали фуражками и кричали их последнее «ура».
Читатель, если в твоих жилах есть капля русской крови, помяни в своей молитве души скромных героев с русского флагманского корабля «Князь Суворов».
ГЛАВА XV.
ТРАГИЧЕСКИЙ ЗАКАТ
Наступал вечер. Тени удлинялись. Поле битвы точно кто-то покрыл тусклым серым колпаком. Туман чередовался с полосами дыма, стлавшегося из труб кораблей, от выстрелов, от разрывов снарядов и от пожаров, бушевавших то на одном, то на другом корабле. Корабли русские и японские то появлялись, то скрывались в этих полосах, точно выходили или прятались за кулисами огромной сцены, ограниченной морским горизонтом.
Русская эскадра уже в третий раз за этот день держала курс во Владивосток. Головным шёл по-прежнему «Бородино», возглавлявший строй русских кораблей дольше остальных броненосцев. После второго перерыва в битве уцелевшая команда «Бородино» опять подлечила полученные кораблём раны. На одну из пробоин правого борта был заведён пластырь. Крен на правый борт несколько уменьшился. Могущие ходить раненые вернулись после перевязки на свои боевые посты. Матрос Ющин, из рассказа которого мы знаем эти подробности, занялся починкой своего орудия.
За «Бородино» шёл «Орёл». На обоих броненосцах были целы мачты и трубы. Также большая часть их артиллерии действовала. За ними шли «Наварин», «Сисой Великий» и старичок — броненосный крейсер «Адмирал Нахимов». Третий броненосный отряд в составе «Императора Николая I» и трёх броненосцев береговой обороны шёл сначала несколько левее, помогая крейсерам отстреливаться от наседавших на них японских лёгких крейсеров, которые под начальством вице-адмирала Катаоки шли в хвосте нашей эскадры слева.