Цвет греха: Алый
Шрифт:
Мысль о том, что Нина может меня подставить подобным образом, как вспыхивает, так и угасает в разуме. Потом подумаю об этом, а ещё лучше – прямиком с неё спрошу. Сейчас же:
– Нет, – качаю головой в отрицании. – Я не…
“…собиралась тыкать тебя носом ни во что такое, за что ты бы мог действительно злиться на меня”, – должно быть продолжением начатой мной фразы.
Но то остаётся исключительно при мне.
Слишком сложно для обозначения вслух, когда в самое неподходящее время принятые прежде ром и шоты вдруг просятся наружу, причём тем же путём, как попадают, через горло. Тошно становится, в общем. А он
– Разве? – перебивает Джо. – А зачем же ты ко мне тогда пришла, а, малышка Эви? – действительно сдавливает свою хватку крепче, отчего становится в самом деле больно.
Где-то здесь мой предел сдержанности тоже заканчивается.
А не пошёл бы он?
Вместе со всеми своими расспросами…
Тем более, что он действительно пошёл.
Вернее, полетел…
Вместе со своим стулом. С одного удара.
Я только и успеваю, что открыть рот…
Сперва чтоб послать его вслух. Затем от банального шока. Раз уж сказать ничего не удаётся, а моя рука оказывается реально свободна. И всё – исключительно благодаря тому, кто теперь возвышается чуть сбоку, хмуро взирая на весь этот бардак под случившийся грохот падения Джозефа Хардвига.
Вот же…
Ещё и это!
Тот, чьё имя мне до сих пор неизвестно, находится всего лишь в полушаге от меня. Сегодня на нём нет пиджака. Белая рубашка расстегнута на две верхние пуговички. Рукава закатаны почти по локоть, создавая небрежный вид. Вот только взгляд всё такой же. Тяжёлый. Суровый. Тёмный. Жёсткий. Не позволяющий забыться обманчиво-расслабленной позой стоящего напротив. Недаром Джо так и не поднимается, жалобно поскуливает, схватившись за кровоточащий нос. Всё это вынуждает вспомнить и о собственном внешнем виде. Я ж, как сбежала во время ужина, в заурядных клетчатых шортах и бесформенной футболке, сползающей с правого плеча, так и сейчас пребываю в том же виде.
Ну, вот чего мне дома не сиделось?!
Пусть и у Нины…
Но то про себя.
Вслух:
– Салют, – честно борюсь с непонятно откуда взявшейся улыбкой, хотя и выходит откровенно плохо.
Очень стараюсь не заглядываться на его губы, по которым в ответ скользит снисходительная насмешка, пока моя память услужливо подсовывает всё то, что ещё вчера они мне бессовестно нашёптывали.
– Салют, Эва, – в тон мне, отзывается он.
И да, я всё ещё в шоке!
Причём в весьма своеобразном и сугубо избирательном шоке, ведь, глядя на своего нежданного спасителя – того, кого сама недавно вроде как спасала, вдруг слишком отчётливо вспоминается часть нашего с Ниной “плана” по вызволению меня из грядущего замужества, причём именно та, где мой папочка приходит в праведный ужас от того, если бы я вдруг выбрала… именно такого, как он. Может быть поэтому, а может и не только, подобный выбор мне вдруг нравится всё больше и больше, а немного погодя и вовсе становится привлекательнее некуда, едва брюнет сокращает дистанцию между нами, притягивает к себе ближе, помогая подняться, а затем ведёт за собой на выход.
Да уж…
Наверное, именно так и становятся шлюхами.
От отчаяния…
То и помогает прийти в себя.
Жаль, довольно запоздало. Как минимум для того, чтобы действительно опомниться и отправиться уже, наконец, домой, завязывая с сомнительными приключениями и не менее сомнительными компаниями. Минуты не проходит, мы –
И…
– Стойте! – снова вспоминаю о той, с кем сюда прибыла.
Нина же где-то там остаётся!
Не имеет ни малейшего понятия о том, что происходит.
– Если ты беспокоишься о своей подруге, то не стоит. Айзек вернёт её в целости и сохранности, – невозмутимо отвечает… то ли мой спаситель, то ли мой похититель.
И не думает ведь вовсе притормаживать. Наоборот. Скорость, с которой движется машина, лишь увеличивается.
– Вернёт… куда? – прищуриваюсь, заново разглядывая суровые черты мужского лица.
Позвонить бы ей, но я свой мобильник вырубаю, ещё когда перед отцом психую, а затем сваливаю. И оставляю заветный гаджет у той же Нины в квартире. Тупить – мой основной диагноз, вот да.
– Куда скажет или захочет, – безразлично пожимает плечами собеседник, а через короткую паузу добавляет с отчётливой издёвкой: – Или у тебя есть какие-то особые пожелания на этот счёт?
Сказала бы я…
Например, о том, что у неё есть жених.
И брат. Служащий в полиции.
Но зачем настолько облегчать чужую жизнь?
Куда лучше обсудить совершенно иное:
– Я не имею ни малейшего понятия, даже то, как вас зовут… – перевожу направление разговора, инстинктивно вжимаясь в кресло.
Оно мягкое и до того комфортное, что вполне себе неплохая стрессотерапия получается. В салоне вообще настолько просторно, что можно принять за отдельное жилище. К тому же работает кондиционер, чьё наличие помогает справиться с вернувшимся приступом тошноты.
Да, лучше буду сосредотачиваться на этом!
Или нет?
Да и как тут сосредоточиться, если…
– Буквально день назад я чуть не кончил в твою симпатичную ладошку, – сообщает на моё откровение встречно мужчина. – Думаю, этого вполне достаточно, чтобы окончательно перейти на “ты”.
Справедливое замечание. На котором я зависаю до такой степени, что далеко не сразу реагирую на последующее:
– Кай. Меня зовут Кай.
Разум подсовывает гипотетическую картинку из льдинок, разбитых в составлении слова “Вечность”, а на моих губах растягивается очередная бестолковая улыбка. Ничего сказочного и наивного в находящемся поблизости нет, но имя ему удивительно подходит. И да, алкоголь – зло! Потому что если бы во мне оставалась хотя бы капелька адекватности, я бы в дальнейшем как минимум спросила, куда он меня везёт, по какой причине вообще вновь передо мной появился, для чего и зачем забрал с собой. Но нет. Не спрашиваю. Оправдываю очередной свой опрометчивый поступок тем, что отказывайся – не отказывайся, всё равно своё возьмёт, судя хотя бы по тому, что он опять рядом со мной.
– А я – Эва, – вырывается из меня скорее машинально, нежели действительно осознанно. – Но ты и сам это знаешь, – добавляю поспешно, прогоняя из головы неуместные впечатления.
Всё о том же. Не о льдинках. Про его стояк и мою ладошку. Пальцы начинают почти неметь, будто бы нечто подобное может произойти в реальности, а не только вымышлено.
– Да, я помню, – отзывается собеседник.
Я снова улыбаюсь.
Глупо?
Ещё как, с учетом всего случившегося…
И словах Нины о том, что он может оказаться каким-нибудь маньяком.