Цвет любви
Шрифт:
— Я чувствую себя очень неплохо, — говорит она, — не считая того, что я терпеть не могу валяться без дела. Но гораздо важнее то, что с тобой сегодня случилось. Как, очень тяжело?
Я расстроенно киваю.
— Гораздо хуже, чем я предполагала.
Она сочувственно смотрит на меня.
— Могу себе представить. Будучи дочерью графа Локвуда, время от времени я имею удовольствие общаться с прессой. А когда речь заходит о Джонатане, они иногда как с цепи срываются.
Я судорожно сглатываю.
—
Взгляд ее становится серьезным.
— Тогда почему ты не осталась у него, как он тебе предлагал?
Я испуганно смотрю на нее широко открытыми глазами.
— Он тебе сказал?
Девушка кивает.
— Он был здесь сегодня утром. Так почему же?
— Потому что… — Как же ей объяснить? Я ведь не могу сказать ей, что по уши влюбилась в ее брата, которого, к сожалению, интересует только секс, и поэтому у меня нет ощущения того, что я могу ему довериться. — Я думала, что справлюсь с этим сама. Я ведь не знала, что все действительно пойдет так, как он говорил. — Я неуверенно смотрю на нее. — Думала, все будет только хуже, если я останусь рядом с ним.
— Разве ты с ним? — осторожно спрашивает Сара. Я с несчастным видом качаю головой. — Но у вас… действительно что-то было? Как утверждает пресса? — На этот раз я киваю.
— Я не совсем уверена, можно ли это так называть, и думаю, что все уже закончилось, но… да.
Она на миг замолкает, задумчиво смотрит на меня.
— Вот почему он был так напряжен, — произносит девушка. — Ты знаешь, что это совершенно новое явление? Мой брат еще никогда, — она подчеркивает это слово, — не приводил женщину и не представлял ее своей семье.
Моя улыбка выглядит жалко.
— Это не имеет значения — по крайней мере того, которое предположил твой отец. Просто незадолго до этого Джонатан узнал о фотографии в журнале и хотел поговорить со мной об этом.
Сара пожимает плечами.
— Или защитить тебя от прессы и любопытных взглядов. — Она смотрит на меня. — Он тебе небезразличен, Грейс?
Я лихорадочно пытаюсь сообразить, что должна теперь сказать, но затем решаю кивнуть. Нет смысла отрицать.
— Да. И даже очень, — признаюсь я.
— Тогда мне следует тебя предупредить.
Я закатываю глаза.
— Только не ты.
Она смеется, но тут же снова становится серьезной.
— Я люблю Джонатана, он самый лучший брат, которого только можно пожелать, любящий и внимательный, он всегда так беспокоится обо мне, что иногда это раздражает. И он твердо стоит на ногах, создал эту необыкновенную фирму, она принесла ему успех.
Я киваю с улыбкой, потому что она описывает Джонатана, в которого я сразу же влюбилась.
— Все это могло бы быть очень здорово, если бы он не закрывался полностью, как только речь заходит об отношениях, — вздыхает она.
— А почему
Сара качает головой.
— Я тоже толком не могу объяснить. Вообще-то он был таким всегда, но ситуация ухудшилась с тех пор, как в возрасте лет двадцати он провел некоторое время в Японии и познакомился там с этим Юуто. Иногда мне кажется, что японец передал ему свою холодную, сдержанную манеру общения. С тех пор к нему толком не подобраться. Он просто и слышать ничего не хочет о любви, о женитьбе и уж подавно о детях — ты ведь его вчера видела.
— Да, — соглашаюсь я. — Он по-настоящему ненавидит вашего отца.
Сара снова вздыхает, на этот раз глубже.
— Потому что Джонатан упрекает его в смерти нашей матери. А это был несчастный случай, — поясняет мне она. — Кроме того, эти двое уже целую вечность спорят на тему женитьбы, а потом папа проявил сомнения, когда Джонатан основал свою фирму. Что в целом привело к тому, что у них не самые лучшие отношения — мягко выражаясь.
Она пристально смотрит на меня.
— Иногда я по-настоящему опасаюсь, что Джонатан никогда не преодолеет эмоциональную дистанцию между собой и другими людьми. И поэтому я не могу советовать тебе связывать с ним свои надежды. Он разбил уже много женских сердец. — На ее губах появляется улыбка. — Но таким, как с тобой, я его еще не видела. Думаю, ты действительно можешь достучаться до него, Грейс. Вполне может быть, что ты — его последний шанс все же пройти этот этап.
Я печально гляжу на нее.
— Не думаю, что он захочет меня видеть после нашей вчерашней ссоры.
Сара усмехнулась.
— Он злится на тебя, да. Но когда сегодня утром он был здесь, можно было заметить, что он по-настоящему беспокоится. Он специально организовал вызов службы безопасности, чтобы свора фотографов не съела тебя с потрохами, когда ты придешь на работу.
— А где он сейчас? — интересуюсь я.
— Раз он сегодня не захотел ехать в офис, то, полагаю, дома.
— Он знает, что я здесь?
Сара качает головой.
— Я хотела сначала поговорить с тобой.
В комнату вошла медсестра — не та, что вчера, — и принесла поднос с едой. Главное блюдо накрыто серебряной крышкой с золотистой ручкой, десерт сервирован, как в роскошном ресторане. Ух ты! «Все лучше и лучше», — думаю я и решаю, что, если заболею, непременно лягу в эту больницу.
— Хочешь чего-нибудь? — спрашивает Сара, но я качаю головой. Вся эта история с Джонатаном сказалась на моем аппетите, мне совершенно не хочется есть.
Пока она обедает, мы переходим с разговора о Джонатане на тему ее пребывания в Риме. Она с упоением рассказывает мне о картинах, которые ей особенно нравятся, и оказывается фанатом Микеланджело, Рафаэля и Себастьяно дель Пьомбо.