Цвет ночи
Шрифт:
Ступени заливает красный свет. Они не пустынны — туросики и драконы в человеческих сущностях встречают нас здесь, словно стража. Я послушно переставляю ноги, когда меня подталкивают. Иду с полузакрытыми глазами, поднимаюсь вверх, словно для меня это легко, ощущая себя так, словно тяжести и боли больше не существует, словно моя душа наполовину уже покинула физическое тело и парит. Лишь благодарю разум за то, что он будто отключил все мои чувства, отключил мозг от нервных окончаний в моём теле. Где-то позади, по каменной кладке тянется цепь, которой по-прежнему скован Константин. Но не цепь по-настоящему удерживает его, а угроза туросиков моей жизни, сверкающая у горла.
Лестница
Мы двигаемся по площадке, проходя через арки, двигаемся к другой лестнице. Поднимаемся и спускаемся. Ходим словно кругами. Я несколько раз спотыкаюсь, падая на пол. Вместе со мной ловко опускается меч, не отставая ни на секунду, не давая ни малейшего шанса для Константина использовать свои силы против туросиков, не причинив мне вред. Мы движемся по коридору, и потолок закрывает нас от красного неба на какое-то время. Проход полон потусторонних существ, полон лиц и дымящихся факелов. От них мы скрываемся в арке и выходим под открытое небо. Я снова падаю, приземляюсь ни то на мраморный, ни то на стеклянный пол. Моё собственное отражение, гранатовое и переливающееся смотрит на меня. Рядом я замечаю брошенный рядом череп — такой же глянцевый и красный, как и пол. Череп, выкованный из рубинов. Я поднимаюсь слишком медленно, и меня встряхивают вверх рывком. Грубо толкают в спину, держа за одежду, и я лишь успеваю заслонить голову руками — локтями открываю двери, оказываясь в широком зале.
Слышу голос, оборванную фразу, произнесённую глухим, бесцветным, жёстким голосом:
— … и ты используешь мою армию, посчитав своей. Хотя они все до одного мои подданные, а ты не столь давно избрал участь больше не называться моим сыном…
Не успеваю различить очертания обстановки, пока что лишь утыкаюсь взглядом во внушительный силуэт в доспехах, в чёрном капюшоне и плаще, расшитыми сверкающими металлом нитями. Он стоит в нескольких метрах от меня. Фраза принадлежала ему. Услышав звук распахивающихся дверей, он обрывает её, оборачивается, но лицо оказывается скрытым в глубине шлема, отлитого из золота и серебра. Через тонкие прорези, видно, что шлем словно полый внутри, будто под маской клубится тёмный неосязаемый дым и наполняет его вместо плоти. Или под маской вовсе ничего нет. Лица я по-прежнему не вижу, но различаю бесцветный пустынный свет из глаз, струящийся прожекторами. Этот свет я уже видела раньше. Мне его показывал Гай. И теперь я точно знаю, кто передо мной.
Чернобог.
Предводитель всех драконов. Повелитель пекла.
Его свита была рассредоточена по залу, а точнее — смыкалась вокруг четырёх силуэтов, слишком знакомых мне, которые застыли поодаль, в другом конце просторного помещения: Валентина, Алексей, Гай и Ян.
Мои глаза сталкиваются с глазами Яна — удивлёнными и непонимающими. Всего миг он смотрит на меня недоверчиво, словно пытается убедить самого себя в том, что это не я, стою перед ними всеми, очутившаяся в аду, захваченная в плен. Словно эту секунду он надеется, что я привиделась ему.
Я чувствую груз вины за то, что упала в озеро, не удержалась на крыше церкви во время урагана, не смогла выплыть обратно в навь, хоть и пыталась. Не хочу, чтобы он злился на мои неудачные решения и поступки, которые мало от меня зависели, о чём он не знал. Не хочу, чтобы он гневался на меня, хотя внутри он уже, возможно, пылал яростью, хоть и не показывал этого. Но больше всего не хочу, чтобы он переживал за меня. Не хочу, чтобы винил себя, если что-то нехорошее сейчас случится.
Не привлекая внимание Чернобога к своей неосторожной первой реакции от созерцания моего неожиданного появления здесь, Ян быстро меняется в лице, разглядывает меня уже беспристрастно, изучает меч, плотно приставленный к моей шее, и после лишь смотрит на связанного Константина, которого сдерживали вовсе не оковы, а острозаточенная угроза, прикасающаяся к моей шее. Как и теперь их всех.
Отныне я была заложницей Смога. Ян больше не обращает на меня внимания. Знаю, что он ни за что не мог представить, что ситуация повернётся именно так. Она переворачивала наш план, их план, с ног на голову, лишала Яна любой возможности действовать, лишала их всех шанса завершить начатое, получить то, зачем они сюда пришли — вытащить Трояна. И теперь, чуть стиснув зубы, он глядел лишь на скованного брата. Если бы Ян мог сейчас к нему прикоснуться — возможно, в этот самый момент они бы общались прямо у Константина в голове: брат рассказывал бы Яну о том, что произошло. Но их разделяло расстояние.
Мой собственный разум наполнялся мыслями — воспоминания, рассказанные Гаем об Алене, о кровавом полноводном ручье, об изнеможённом хрупком теле, которое обхватывали дрожащие руки Константина. О кровавых волнах, омывающих их обоих. Судорожно моргнув несколько раз я крохами усилий оставшейся воли вынырнула из этих видений и мой взгляд прояснился на настоящем моменте — слева от нас располагалось углубление, нечто, похожее на бассейн, заполненный красной водой. В него, с каменных стен, будто с потолка стекали кровавые ручьи, подобно медленному водопаду. Это был тот же самый зал, где погибла Алена.
12. Владыка преисподней
Брякнули цепи — Константина подтолкнули вперёд, поравняв со мной, поставив напротив Смога. Чёрный дух ушёл в себя и стоял не шелохнувшись. Был тихим, погружённым в свои мысли, отрешённым. Таким, каким часто представал передо мной и остальными, лишь иногда выходя из этого состояния, лишь иногда проявляя эмоции. Не удивительно, потому что это место навевало на него самые ужасные воспоминания в его жизни. Наверное, картина случившегося снова проносилась перед его глазами. То, после чего он стал таким, какой есть. Чуть не сойдя с ума. Или всё же сойдя… Здесь, в стенах этой комнаты умерла Алена, после чего Константин находился в заточении пол века, и в последствии был расщеплён собственным отцом. И воскрешён матерью. Здесь Константин стал олицетворением ужаса и самой смерти, худшей, безобразной её стороны. Благодаря этому месту он навсегда сроднился с ней.
Мы стояли с ним рядом, я почти что касалась его плеча своим, и мы оба смотрели на Чернобога и на его детей позади. Я с горечью осознавала, что не только моё появление здесь, в аду было тем, что пошло не по изначальному плану Яна. Чернобог застал их здесь, когда они пытались проникнуть в тюрьму, где содержался Троян. Он застал их здесь, либо кто-то из драконов или туросиков, служивших Смогу, перехватили их, обрекая стремление освободить Триглава на неудачу.
И теперь мы с Константином застали их разговор с отцом посередине, невольно прервав его. И Смог, повернувшись спиной к остальным, всецело приковал своё внимание к Константину.