Цветной Дозор
Шрифт:
Впрочем… почему – «как»? Может, именно нарочно.
Мысли неуклюже ворочались, все еще придавленные магической дремой, путались, лишаясь всякой логики и смысла, и в конце концов Настя отбросила их. Обдумает потом. Здесь явно есть над чем поразмыслить, но на свежую голову. Перелеты, слишком долгий сон, ноющий желудок… В животе заурчало до неприличия громко; Настя смущенно съежилась – и вдруг поняла, что дико хочет есть. Вспомнить, когда она перехватывала хоть что-нибудь, не удалось. Кажется, кофе в Абу-Даби был с молоком, а до этого… Смутно припомнился шоколад, съеденный
Настя заерзала на сиденье, набираясь наглости. Илья и Андрей спали; Семен сосредоточился на трассе, плавно пошевеливая руль. Отвлекать его не хотелось: манера Семена водить машину Настю откровенно пугала. Да еще, чего доброго, комментировать начнет. Лучше потерпеть.
В животе снова заурчало. До сих пор Настя считала, что такие звуки способен издавать только очень голодный и очень возмущенный кот Мухтар. Желудок скрутила судорога, и Настя осознала, что терпеть больше не может.
– Семен… – тихо окликнула она.
– Вот он я, – кивнул тот, обгоняя стайку подростков на байках.
– Семен, извините, но… у вас, случайно, нет чего-нибудь съедобного? – Тут Настю осенила новая идея. – Или, может, остановимся перекусить? Местные кафешки только на вид страшные, на самом деле там нормально…
– Некогда останавливаться, – отрезал Семен и, не глядя, пошарил в бардачке. – Вот, держи.
Перегнувшись через спинку кресла, Настя вынула из его руки увесистый пакет. Развернула – и обмерла, а потом, не в силах сдержаться, расхохоталась.
– Чего смешного? – с легкой обидой спросил Семен. – Хорошая колбаса, докторская. Не гамбургеры ваши новомодные.
– Абсолютно ничего смешного, – выговорила Настя, невероятным усилием воли подавив новый приступ хохота. – Спасибо. Правда – спасибо. То, что нужно.
Все еще хихикая, она жадно вонзила зубы в бутерброд. Классический бутерброд вроде тех, которые готовила на завтрак мама: нарезной батон, слой подтаявшего масла и толстый шмат вареной колбасы сверху. Каучуковые рощи за окном сменились рисовыми полями; над горизонтом стояли мохнатые горы, и между ними мягко мерцал Индийский океан. Мир был абсурден, но Настя с этим уже почти смирилась.
Нелепо задранная квадратная морда парома торчала в десятке метров от пирса; на ватерлинии зияла рваная дыра. Корма глубоко ушла в воду, изгаженную грязно-бурыми пятнами горючего. Несколько смуглых оборванцев, прячась в тени бетонного парапета, мрачно хлебали суп. Услышав шум мотора, они привстали, замахали руками: переправа закрыта, уезжайте. Семен поцокал языком и свернул на неприметную грунтовку, уходящую вправо от пирса.
– Отваживают приезжих? – негромко спросил Илья.
– Похоже на то… «Извините, у нас авария, в ближайшее время на Слоновый попасть нельзя…» Как-то так.
– А те, кто остался на острове? – напряженно спросил Андрей.
– Там только местные. Туристов всех спровадили, особо любопытным промыли мозги. Огласка им сейчас не нужна, вмешаются человеческие власти – и уже никаких переговоров не будет. Кажется, приехали…
Микроавтобус остановился у замусоренного участка голой
– Ждут, – отметил Семен с легким неудовольствием. – Часового выставили.
– Настя, держись за мной, рот лишний раз не открывай, – тихо приказал Илья. – Улыбаемся и машем.
«Что, уже?!» – хотела воскликнуть Настя, но во рту пересохло, и она сумела только хрипло откашляться. Всю дорогу беда на Слоновом острове казалась чем-то далеким и малореальным. Она ожидала, что еще будет какая-то пауза, инструкции, время на подготовку… Из будки вышли трое, и Настя едва слышно перевела дух: кем бы они ни были, красных футболок на них не было, и автоматов в руках – тоже. Настя догадывалась, что любой маг может стереть ее в порошок движением руки; но все-таки обычное человеческое оружие пугало ее намного больше.
– Махинда лично притащился, старый хрен, – хмыкнул Семен. – А говорил – завязываю, на пенсию…
Он вразвалку зашагал навстречу, дружелюбно протягивая руку. Настя вопросительно пискнула, и Илья снизошел до объяснений:
– Дела, связанные… – он слегка помялся, – с грубым нарушением Договора и затрагивающие судьбы людей, расследуются Триумвиратом. Так бывает очень редко, но иногда Ночной и Дневной Дозоры и наблюдатели от Инквизиции работают вместе. Наш случай…
Семен похлопал по плечу коренастого шриланкийца; под его расстегнутой рубашкой попугайской расцветки тускло поблескивала золотая цепь. Толстые пальцы украшали массивные перстни.
– Махинда – глава Ночного Дозора Коломбо, – объяснил Илья.
На вид Махинде было лет сорок, и слова Семена о пенсии показались Насте довольно странными. Впрочем, то, что сказал Илья, было еще удивительнее.
– Ночного? – вполголоса уточнила Настя. – То есть этот… цыганский барон – Светлый?
– Ага, – ухмыльнулся Илья, вслед за Семеном и Андреем пожимая руки.
– Сиримаво, Дневной Дозор Коломбо, – представился на гладком английском высокий тип с прозрачными седыми кудрями; он походил на одуванчик, когда-то окончивший Оксфорд и рассчитывающий вскоре получить место в парламенте.
– Дингири, Азиатское бюро Инквизиции, – кивнул самый молодой из троих, с лоснящейся физиономией и хитрыми масленистыми глазками. Торговец сувенирной чепухой, готовый торговаться и выгадывать, но никак не суровый блюститель Договора.
– Темный, – констатировал Семен.
– Да, Темный, – спокойно подтвердил Дингири. – Пишачи.
– Вампир по-нашему…
– Пишачи, – настойчиво поправил Дингири. – Итак, чему мы обязаны честью оказать гостеприимство Ночному Дозору Москвы?
– Ты не обижайся, Семен, – отодвинул Инквизитора Махинда, – но мы ведь это обсуждали, и сколько раз… Повторяю тебе, Семен: Великий Гесер ошибается.