Цветной Дозор
Шрифт:
Говоря, он почему-то косился на Настю. Остальные тоже посматривали на нее с любопытством и откровенным неудовольствием. Попав в перекрестье взглядов, Настя смутилась: наверное, думают, что ей нечего здесь делать, будет только мешать и путаться под ногами… И правильно в общем-то думают. Смущенная своей бесполезностью, она не сразу сообразила, что раздражение местных направлено не на нее одну. Троица явно не была рада всем приезжим.
– Вы отказываетесь от сотрудничества? – скрипуче спросил Семен. Махинда слегка подался назад, но выражение упрямства и укора с его лица не исчезло. Настя уже решила, что дело идет к стычке, но тут вмешался Темный.
– Мы не отказываемся
Махинда закатил глаза. Конечно, они ждали. Похоже, московские дозорные были злом, от которого шриланкийцы надеялись, но не сумели избавиться. Дингири с досадой пожал плечами и махнул рукой подростку, напряженно ожидавшему на корме. Взвыл лодочный мотор; над грязной водой поплыли сизые клубы выхлопов.
Позвали на помощь? Как бы не так. Андрей снова наврал… И как ловко превратил вопрос географии в политический! Мало того что вывернулся, так еще заставил устыдиться недостатка патриотических чувств… Настя засунула руки в карманы и принялась демонстративно разглядывать Андрея. Тот сразу же заинтересовался чем-то невидимым, висящим над горизонтом. Оказывается, его все-таки можно было смутить. Временно удовлетворившись этим, Настя перестала гипнотизировать парня и следом за Ильей зашагала по неустойчивому причалу.
Махинда, злодейски ухмыляясь полным золотых зубов ртом, подал руку, помогая перебраться через борт, и Настя, чуть качнувшись, ступила на палубу. Слоновый остров ждал ее. Она подозревала, что маленькая победа Ночного Дозора скорее всего выйдет ей боком, но все-таки весело и нахально улыбнулась шриланкийцу в ответ.
– Итак, Тави, ты снова здесь.
Сильвия повела худыми плечами; тихо звякнули массивные звенья ожерелья. Настя скованно кивнула. Прозвище, под которым ее знали в «Сансамае», показалось неудобным, как туфли старшей сестры, красивые, но слишком большие. Оно смущало Настю; словно кто-то мог ткнуть пальцем и засмеяться: куда тебе такое, мелкота, не выпендривайся… Напуганная, беспомощная и бесполезная девушка, стоящая сейчас перед Сильвией, не могла носить это имя. «Сансамай» наполняли следы Тави; на стенах дышали словно живые ее рисунки, но саму ее Настя найти не могла.
Настя ждала улыбки, может быть, даже объятий, ведь Сильвия была так добра к ней. Не только дала работу и крышу над головой, но и не оттолкнула, когда Тави призналась в самой страшной своей тайне. Но морщинистое лицо выражало только холодную, вынужденную любезность. Настя стерла с лица напрасную радость и отступила. «Сансамай» больше не был ее прибежищем. Разноцветные стены не могли разогнать печаль, не давали покоя.
Да и остров теперь был не тот. Шумная площадь у пирса, обычно забитая водителями, пассажирами, турагентами с кричащими буклетами наперевес, превратилась в пустынный квадрат раскаленного асфальта. Вялый бриз гонял обрывки пакетов и смятые пластиковые стаканы. Настя, угнетенная тишиной и безлюдьем, не сразу заметила двух мрачных мужчин, наблюдающих за причалом из-под выгоревшего зонтика с рекламой растворимой лапши. На появление лодки они отреагировали вяло, лишь один вытащил мобильник и коротко произнес что-то в трубку. Чуть в стороне, у запылившихся столиков закрытого кафе, стояли два облезлых тук-тука.
Дозорные, на время сплоченные морским путешествием, вновь
Казалось, стоит сделать неверное движение – и напряженное бездействие взорвется безумной вспышкой ненависти. Путь через крошечный поселок показался Насте вечностью; снедаемая тревогой, она терялась в знакомых улочках и не понимала, куда они едут. Да и привычные ориентиры исчезли. Широкие проемы, ведущие в магазины, гостиницы и ресторанчики, задраили безликими гофрированными ставнями, и Слоновый остров, и без того мало отличимый от любого другого тропически-туристического гетто, потерял всякую индивидуальность. Эта серая улица могла находиться в любом городе любой жаркой страны. Неизвестно где, неизвестно когда. Название точки на карте – всего лишь условность. Географические координаты – бессмысленная абстракция…
От этой неопределенности у Насти закружилась голова. Зажмурившись, она судорожно вцепилась в поручень мгновенно взмокшей ладонью. Стало полегче. Тарахтение тук-тука глушило противоестественную тишину; Настя уловила запах дыма, а вслед за ним – восхитительный аромат карри. Почудилось даже шарканье многих ног и благоухание кофе – как будто на Слоновом острове наступил вечер и братья Чандра пригнали на пустырь свой фургончик…
Поддавшись иллюзии, Настя рискнула оглядеться. Пустырь действительно был рядом: тук-тук огибал его с севера. Но теперь выгоревшая трава и пыльное шоссе скрылись под палаточным городком. Внимающие Сивапу сновали в проходах, как гигантские красные муравьи. Очень злые и очень кусачие муравьи… Стиснув зубы, Настя отвернулась. В следующий раз она открыла глаза, когда тук-тук остановился и шум мотора сменило печальное бормотание прибоя. Ряд разноцветных бунгало не вызвал никаких эмоций: то, что они приехали именно в «Сансамай», казалось чем-то абсолютно естественным, само собой разумеющимся. Наблюдая, как Сильвия плавно движется навстречу гостям, Настя думала о космической оси, вращающей колесо сансары, и о жестких судьбах асуров, в которых нет места случайностям.
Скрипнула, отворяясь, красная дверь, и Настя невольно подобралась, ожидая увидеть за ней зеркало из сна. Зря, конечно: в «Сансамае» мало что изменилось, и единственным средством рассмотреть свое лицо был щербатый и пыльный обрезок зеркального стекла, прикрепленный к стене в душевой – так высоко, что, причесываясь, Насте приходилось вставать на цыпочки.
– А я думал, ты бываешь Тави, только когда играешь в эльфов, – насмешливо сказал за спиной Андрей. – Хотя в Сильвии есть что-то от старого ролевика…
– Какая разница, как зваться, – вяло огрызнулась Настя. – Паспорт здесь не спрашивают.
Андрей встал на пороге, втолкнул Настин рюкзак в угол и с легким испугом оглядел квадратную комнату. Кровать под москитной сеткой, колченогая тумбочка – вот и вся мебель. По углам паутина – старая, в комьях пыли, и свежая, поблескивающая, с толстым мохнатым пауком в центре. Стены не достают до крыши; сквозь щель пророс вьюнок, похожий на зеленый электрошнур с белесыми от недостатка света листьями.