Цветные открытки
Шрифт:
Полина пробежала стихи глазами — очень спешила. Кажется, хорошие, только при чем здесь она? Что он хотел сказать словами «я и любить не умею и не любить не умею»? Нет, вот так, в дверях, ни в чем не разберешься! И, решив завтра прочесть все внимательно, Полина помчалась к метро, опаздывать она ненавидела.
Но опоздал Евгений. Она простояла на условленном месте в конце платформы четверть часа и уже обещала себе: «через пять минут не явится — ухожу». Он пришел через четыре минуты.
— Прошу прощения, потерял галстук.
— У тебя всегда причины, то одно, то другое. Бери сумку, рука отваливается!
Всю дорогу до Майкиного дома Полина молчала. Евгений вопросительно посматривал на нее, потом сказал:
— У тебя какая-то страсть к стопудовым грузам. Что в этой сумке? Фамильное серебро?
— Не фамильное, а твое шампанское. Еще — банка грибов, капуста, брусника моченая, майонезу две банки.
— Ясно. Продовольственная помощь неимущим слоям, — подлизывался он. — А в мешке-то что?
Огромный пластиковый мешок Полина несла сама.
— Подарки! Новый же год! В двенадцать часов всем раздадим.
Он опять взглянул на нее, будто хотел о чем-то спросить, но не спросил.
— Ты посмотри, какая красота! — продолжала Полина. — До чего уютно, у нас в новостройке как-то не так…
Все окна старого Майкиного дома светились, на форточках висели сетки с апельсинами, на одной даже торт, — не влез, видать, в холодильник.
— …А помнишь, раньше? Когда еще абажуры были? Каждое ведь окошко — другого цвета, розовые, оранжевые. От всех этих люстр и рожков не дом, а контора. Вот летом сделаю ремонт и закажу себе абажур. С кистями!
— Я поэму захватил, мало ли… — небрежно сказал Евгений.
9
Когда, войдя в квартиру Синяевых, Полина громко заявила: «А вот и мы!» — голос ее звучал слегка вызывающе. Но Майя Андреевна и бровью не повела, с Евгением поздоровалась приветливо, сказала, что давно хотела встретиться: «друзья наших друзей — наши друзья, а мы с Полиной — с первого курса…»
Евгений галантно поцеловал руку Майе, помог раздеться Полине и, окинув взором ее новое голубое платье из модного материала «мокрый трикотаж», похвалил:
— Мадам, вы сегодня чертовски элегантны.
Сам он был в новом темном костюме и при галстуке.
— Что, сильно похож на клерка? — спросил Евгений, когда Майя Андреевна, извинившись, убежала в комнату, к телефону. — Это мой похоронный костюм.
— Что-о?!
— Матушка в прошлом году приобрела по случаю кончины кузена. Дескать, неприлично в джинсах торчать у тела.
— Ну, знаешь! Ты… вообще… — докончить Полина не успела, вернулась Майя Андреевна.
— Не уединяться! Прошу, прошу, Евгений Валентинович, пусть Полина покажет вам квартиру, библиотеку. А я сейчас, только приведу себя в порядок. Извините, ради бога, весь день кручусь, ни разу не присела. Лара, Лара! — закричала она, заглядывая в дверь столовой. — Я же говорила — не эти фужеры, ставь чешские, те, что папа привез!
— Мама, не возникай, он скоро придет, — послышался спокойный голос Ларисы.
— Игорь куда-то пропал, не знаю, что и думать, — пожаловалась Майя Андреевна. — Звоню на работу — не отвечают…
— Секретаршу пошел провожать. А ты, чем попусту звонить, лучше переоденься. Мы с Ларкой пока стол накроем.
Полина уже расставляла посуду. Евгений уселся в кресло к телевизору, склонив голову к плечу, положил ногу на ногу — ни дать, ни взять приличный гость, завсегдатай гостиных. Полине даже стало смешно.
Минут через десять появился Игорь Михайлович, розовый, свежий, энергичный, с громадным, разбухшим портфелем.
— Приветствую дорогих гостей! С наступающим! Игорь, — оживленно говорил он, пожимая руку Евгению. Полину поцеловал, жену потрепал по щечке, дочь щелкнул по носу. — Прошу пардону за задержку, но — ноблесс оближ. Посиделки в дирекции, дело нешуточное, а затем… весь город обегал, и вот! — Игорь Михайлович открыв портфель. — Любимой супруге! — он протяну» Майе Андреевне небольшой сверток. — Французский, заметьте себе, парфюм. «J'ai ose». В переводе на отечественный означает: «Я рискнула». Далее. Любимой подруге любимой супруги — духи «Визит» на парижской эссенции, вещь дефицитная, идет к голубому платью и синим глазам…
— Вот не знала, что ты такой специалист в области парфюмерии, — с улыбкой сказала Майя Андреевна.
— Ты вообще меня никогда не ценила, — горестно вздохнул Игорь Михайлович. — И не мешай раздаче слонов. А вот это — обожаемой дочери. Колготки финские. Одноразовые. С учетом выдающихся способностей обожаемой дочери вдребезги рвать чулки. Зато шикарно. Для сильного пола подарков, увы, нет, но могу угостить рюмкой коньяку и сигаретой. Коньяк армянский, сигареты на выбор: «Винстон», «Честерфилд» или «Данхилл».
— Можно, — сказал Евгений, — хотя вообще-то я курю «Астру».
— Мужчины, идите в кабинет, при ребенке курить не позволю, — предупредила Майя Андреевна.
— Как вам понравился наш новый замечательный телевизор? — вдруг спросила Лариса, повернувшись к Евгению, когда тот был уже в дверях. — Вы так смотрели на экран, будто там ползет что-то на редкость омерзительное!
— Правда? — удивился он. — Вообще-то, должен признаться, я цветной телевизор вижу впервые. Весьма ультрафиолетово, но это, по-моему, делает пошлость еще более обаятельной!
Евгений вышел вслед за Синяевым, Майя Андреевна, хмурясь, раскладывала вилки.
— Тетя Полина, а он ничего. Мне нравится, — задумчиво произнесла Лариса.
Гостей собралось немного — кроме Полины с Евгением, еще Поликарпов, главный технолог, подчиненный Игоря Михайловича, его жена Любочка и какой-то Дорофеев из Москвы, про которого Майя во всеуслышание объявила, что это ее идеал мужчины. Выглядел этот Дорофеев лет на сорок пять, сухой, поджарый, волосы темные, виски седые.
Встреча Нового года прошла как положено — пили шампанское, кричали «ура», Любочка лаяла собакой — наступающий год, сказала она, год Собаки, поэтому надо лаять и быть одетым в коричневое и серое. Сама она была как раз в светло-сером, немыслимо декольтированном платье с кусочком коричневого меха, приколотым у плеча, всем остальным повязали на шею коричневые ленточки. Посреди стола Лариса поставила ушастую игрушечную собачку.