Цветок на ветру
Шрифт:
Оливия стояла в сторонке, пока дядя помогал тетке сесть в седло. Щеки горели от стыда. Как она могла вести себя подобным образом? Неужели настолько развратна ее натура? Заметили ли ее тетка и дядя позорную реакцию на ласки Синклера? Если да, она этого не вынесет.
Но в глазах дяди светилось искреннее участие.
– Ты можешь идти, Оливия?
– Да, – облегченно выдохнула она. В глазах дяди нет осуждения. Нет разочарования. – Я не ранена, дядя Уильям. Только поцарапалась.
– И перепугалась – мрачно буркнул Уильям Харленд. – Надеюсь только,
– Где Кларисса, Уильям? – спросила жена, судорожно вцепившись в поводья.
– Вон там, впереди. Слишком темно, чтобы как следует разглядеть. Но пони не ускакал далеко. Синклер перехватил его и сейчас ведет в поводу.
– Доктор Синклер очень на нее рассердится, – вздохнула Летиция.
– И поделом, – безжалостно бросил Уильям Харленд. – Оливия могла покалечиться или даже погибнуть.
Они снова пошли вперед, стиснутые толпой бредущих в том же направлении крестьян с объемистыми тюками на спинах. Завидев грузную фигуру леди Гленкарти верхом на строптивом пони, Оливия вздернула подбородок. До нее донесся гневный голос Синклера, отчитывавшего даму. Леди Гленкарти определенно казалась присмиревшей.
– Я не хотела, это случайно… – жалко оправдывалась она. Но каждое слово Льюиса хлестало словно кнутом. От напряжения под рукавами рубашки вздымались мускулы.
Оливия остановилась поодаль. Дядя подошел и заговорил с Синклером – человеком, которого она больше никогда не хотела видеть. Он в мгновение ока изменил ее. Она стала совершенно другим человеком. И не представляла, что может быть такой! Подумать страшно, ведь она едва не обняла его при всех!
При одной мысли об этом она сгорала от стыда.
Знал ли он, догадывался?
И тут Льюис повернулся и посмотрел на нее.
Оливия потупилась и осознала, что в ней борются стыд и желание.
Все это тянулось, пока он не отвел взгляд. Только тогда она медленно подняла голову. Он говорил с дядей. Оливия невольно заметила, как высок Синклер, как прямо держится. Как туго облегают его поджарые бедра бриджи для верховой езды. Как открытый ворот рубашки обнажает широкую грудь. Как падает на лоб иссиня-черная прядь волос.
Синклер, не глядя на нее, пошел вперед. Ноги Оливии внезапно подкосились, словно последствия удара о землю сказались только сейчас.
– Доктор Синклер говорит, что «боксеры» сосредоточились в Шаньфу, в десяти милях к северу. Если мы хотим поскорее оказаться в Пекине, надо спешить, – сообщил дядя виноватым тоном.
Оливия встревожено взглянула на него. Дядя уже не так молод и не может похвастаться здоровьем. На лбу выступили крупные капли пота. Сколько еще он сможет выдержать? Сколько еще сможет шагать наравне с неутомимым Льюисом Синклером?
Леди Гленкарти неохотно извинилась и даже кое-как сумела самостоятельно удержать строптивого пони. Позади нее рядом с женой стоически вышагивал Уильям Харленд. Оливия шла чуть поодаль, пытаясь взять себя в руки. Но стыд с каждой минутой
Обручальное кольцо, казалось, жгло палец.
Ее застали врасплох, когда она еще не успела опомниться от падения. А он бессовестно воспользовался ее состоянием! Джентльмены так себя не ведут!
К стыду примешался гнев. Он неприлично прижал ее к груди! Позволил себе непростительные вольности едва ли не на глазах тети и дяди!
Гнев разгорался все сильнее.
Что он сделал бы, оставшись наедине с ней!
Этот человек распутник и развратник!
И тут Оливия споткнулась, пораженная ужасной мыслью.
Он – женатый распутник и развратник! Оставил жену в страшной опасности и, получив временную свободу, набрался наглости обнимать другую женщину и бессовестно целовать ее в голову! Подумать только, а она, Оливия Харленд, видела в нем романтического героя, пожертвовавшего всем ради любви! Какое заблуждение! Доктор Льюис Синклер даже не знает истинного значения этого слова!
Она шагала за Синклером с высоко поднятой головой. Он спас ей жизнь, и она поблагодарила его. Больше она ничем ему не обязана. Очевидно, он неверно истолковал ее дружелюбие. Отныне она будет держаться холодно и безразлично.
Оливия снова споткнулась о камень, который на этот раз не успела заметить. Слезы усталости и досады жгли глаза. Нелегко держаться холодно и безразлично, когда все еще горишь от стыда и ярости. И когда тоненький внутренний голосок требует вспомнить те несколько минут после неудачного падения.
Неужели ее поведение действительно было настолько возмутительным? Он поднял ее и удерживал, пока она не отдышалась: конечно, всему виной не его действия, а ее собственная реакция на этого человека.
Оливия стиснула зубы.
Нет, она не станет этому верить! Он схватил ее за плечи и прижал к себе, с реальной, а не воображаемой страстью. А потом целовал в голову! Даже сейчас те места, в которые впивались его пальцы, жжет огнем. Неудивительно, что приличные люди изгнали его из своего общества!
Больше она не испытывала ни малейшего сочувствия к доктору Синклеру. Придется терпеть его присутствие, пока они не доберутся до Пекина. А уж там она постарается больше никогда с ним не встречаться.
В Пекине ее будет ждать Филипп. Светловолосый Филипп, с глазами как летнее небо. Не то, что черные, как уголья, глаза, блестящие, сверкающие… вселяющие страх даже в ее дядю. Но… может, он ошибся, предполагая, что Пекин ничего не знает о приближении «боксеров»? Может, Филиппу уже сообщили, что европейские виллы на Западных холмах подверглись нападению, и теперь он терзается неизвестностью, тревожась за ее жизнь?
Оливия оступилась и едва не упала в глубокую рытвину на дороге. Еще несколько часов, и она сможет успокоить Филиппа. А потом будет долго лежать в благовонной ванне, снова переоденется в свою одежду, съест горячий обед, скользнет под прохладные простыни и будет спать, пока не отдохнет душой и телом.