Цветок пустыни
Шрифт:
Бедуины приготовили свою обычную еду, уже знакомую девушке по первому дню ее путешествия по земле Сирии. Все расположились на отдых в тени высоких пальм, пытаясь в их скудной тени спрятаться от палящего дневного зноя.
Спустя два часа после того как они покинули оазис, Вита заметила вдалеке густые клубы пыли и вскоре увидела большую группу всадников, мчащихся им навстречу.
Она повернулась, чтобы спросить у Назира, не знает ли он, кто это такие, но, к своему изумлению, не увидела его рядом. Решив, что он немного отстал, Вита окликнула его, но он не откликнулся. Зато другие всадники
– Где Назир? – нетерпеливо спрашивала Вита, переводя тревожный взгляд с одного смуглого лица на другое.
Не получив ответа, она наконец-то сообразила, что они ее просто не понимают, и несколько раз повторила имя Назира.
И вновь ей никто не ответил. Казалось, она совершенно не интересовала гарцующих возле нее людей. Они почти не обращали на нее внимания, зато напряженно вглядывались в приближающихся всадников.
А те неслись прямо на них с бешеной скоростью, и скоро девушка уже могла рассмотреть их лица. И в этот момент Вита вспомнила все ужасные рассказы Бевила и синьора Дайри о нападениях на путешественников, а еще ей припомнился рассказ мистера Девенпорта о том, как одна часть племени нападает и грабит путников, а вторая, якобы спасая их, требует за это вознаграждение.
Ей очень хотелось бы знать, что собираются предпринять приближающиеся на полном скаку всадники, и она снова позвала Назира.
Привстав в седле, Вита повернулась назад, пытаясь рассмотреть, где он и почему не идет на ее зов. Однако в следующую секунду застыла от изумления и растерянности, не зная, что и думать.
Назир мчался назад – в ту сторону, откуда они только что приехали, со всей скоростью, на которую только была способна его лошадь.
Девушка была так удивлена этим зрелищем, что несколько секунд не могла прийти в себя, только растерянно смотрела ему вслед. Но звук выстрелов заставил ее повернуться в сторону всадников, скачущих им навстречу во весь опор.
Они стреляли, вопили, размахивали над головой ружьями и, потрясая длинными копьями, подкидывали их высоко в воздух и вновь подхватывали на лету, ни на мгновение не останавливая своих мчащихся галопом великолепных арабских скакунов.
Виту обуял ужас.
Ее лошадь заволновалась, возбужденная шумом, и девушке пришлось проявить немалую ловкость, чтобы успокоить ее и вновь заставить слушаться. Управляясь с лошадью, она вдруг вспомнила, как, рассказывая о кузине Джейн, говорили о джериде – яростном мгновенном нападении бедуинов, которым пользовались воины от Марокко до Аравии, чтобы напугать и посеять панику в рядах противника.
Теперь Вита с безмолвным ужасом наблюдала за приближающимися всадниками, которые оглашали воздух гиканьем и дикими воплями, без сомнения означающими воинственный клич, стреляли в воздух, привстав на стременах, и выделывали всевозможные трюки, демонстрируя искусство первоклассных наездников. Казалось, каждый из них составлял с лошадью единое целое.
Не осознавая, что делает, Вита натянула поводья и остановилась, невольно завороженная этим необычным, диким представлением. От ужаса на нее нашло странное оцепенение; страх был настолько силен, что она почти ничего не чувствовала. Остальные всадники также остановились, окружив ее кольцом.
Как раз в тот момент, когда
Это было великолепно проделано и явно преследовало две цели – продемонстрировать высочайшее искусство верховой езды и устрашить предполагаемого противника.
Вита почувствовала, как вся напряглась, словно струна, судорожно вцепившись в поводья.
Однако, внимательно рассмотрев всадников, она вдруг поняла, что все ее страхи были напрасны. Она видела перед собой молодых, красивых людей, с веселыми темными глазами и сверкающими белозубыми улыбками.
Они только издали казались свирепыми и страшными, сейчас же было ясно, что настроены они вполне дружелюбно.
К тому же никто из ее эскорта не сделал никакой попытки сражаться с подъехавшей группой, ни один из них не вытащил ни пистолет, ни кинжал.
Вита ждала, что последует дальше, тем более что больше ей ничего и не оставалось.
В то же время она пыталась лихорадочно разобраться, что бы все это могло означать.
Один из всадников, видимо, главарь, отдал приказ, и остальные сразу окружили Виту и ее эскорт плотным кольцом.
Затем он подал знак, без сомнения означающий следовать за ним, и когда все повернули в указанном направлении, в том числе и Вита, ей в голову пришло одно-единственное возможное объяснение – этих всадников отправил ей навстречу шейх Меджул, чтобы доставить с почетом в свой лагерь.
В том, что он смог каким-то образом узнать о ее приезде, девушка не видела ничего невероятного. Возможно, кто-то из его людей, находившийся в Дамаске, узнал о ее приезде и поехал вперед, чтобы предупредить шейха. А возможно, у них были какие-нибудь иные способы связи, например, почтовые голуби. Голубиную почту ввел у себя повсеместно еще Фатимид – халиф Каира.
Бевил рассказывал Вите, что птицы постоянно летают по направлениям Каир – Басра – Бейрут – Константинополь и что в пустыне по маршруту от Дамаска до Пальмиры через каждые пятнадцать миль возведены специальные башни.
Так или иначе, но сейчас для Виты было очевидно, что перед ней не враги, а друзья, и это было самое главное.
Единственное, что все еще тревожило ее, это совершенно непонятное поведение Назира.
Он отнюдь не выглядел как человек, способный трусливо бежать с поля боя. Но пусть даже так: если он был из племени Мезраб, неужели он не мог узнать своих соплеменников в тот же момент, как они только появились?
Она все еще недоумевала, однако ее арабский был, к сожалению, не настолько хорош, чтобы она могла задавать такие сложные вопросы. И Вита решила, что у нее еще будет время во всем разобраться, когда они приедут в лагерь шейха.
И еще кое-что казалось ей непонятным. Они слишком долго ехали по пустыне, а ведь Изабель Бертон уверяла ее, что лагерь шейха Меджула должен находиться где-то недалеко под Дамаском, где еще сохранились зеленые сочные пастбища. Кроме того, она сказала, что Джейн и ее супруг находятся в пустыне всего три недели и вряд ли за такое относительно короткое время могли откочевать со своими стадами далеко в глубь пустыни.