Цветок яблони
Шрифт:
Она все это высказала Лавиани, уже когда их разместили в огромном доме, граничащем с Золотым дворцом герцога — двухэтажной виллой с горбатым мостом, перекинутым через озеро к небольшому островку, на котором располагалась маленькая ослепительно-белая крепость: всего-то одна неказистая башня в квадрате массивных стен.
— А у меня есть все три ответа, рыба полосатая. Имеются и северные дороги к этой луже. — Сойка мотнула головой в сторону озера, по которому плавало множество лодок, как торговых, так и рыбацких. — Уж в том, что Фламинго найдет быстрый путь к тебе, нисколько не сомневаюсь. Если они встретят шауттов, то умрут. Некоторые
Но герцог не позвал Шерон ни в этот день, ни на следующий.
— Простите, госпожа. Его светлость сейчас отсутствует в городе, он договаривается с послами западных стран в Каста ла Рето и вернется через четыре дня, чтобы отправиться в Лентр, к армии. — Лейтенант де Ремиджио принес эти новости уже к вечеру. — Мы можем отправиться ему навстречу, если вы желаете.
Она не желала. Хотя бы потому, что друзья вернутся сюда, и ей не хотелось, чтобы они искали друг друга по трактам перед самым началом войны.
— Не стоит беспокоить его светлость. Спасибо, лейтенант, что помогли добраться сюда. Вы все можете отдыхать.
— Кроме тех солдат, кто будут охранять вас в ближайшие часы, — напомнил треттинец.
Она все еще не привыкла к этим изменениям в своей жизни.
— Не стану спорить.
— Стоит ли приставить охрану к сиоре Лавиани?
— Если только вы желаете вызвать её гнев.
Он не желал.
— Еще один вопрос, госпожа. В роте не хватает людей, вы позволите мне заняться набором?
— Да. Конечно. Полностью доверяю вам в этом. — Шерон с тоской думала о том, что время уходит, но ей придется ждать. Уже не в первый раз — просто ждать.
Шестеро словно услышали её тихое отчаянье, и через сутки к месту встречи добрался Мильвио.
Они отправились кататься на лодке, когда небо вот-вот должно было налиться золотым металлом, а перистые облака превратиться в драгоценное шитье.
Был тихий вечер. По-летнему тёплый, ароматный, тягуче-длинный и прекрасный. Странный, если честно. Невозможно представить, что на севере совсем скоро состоится самая грандиозная битва со времен Катаклизма, а в двух днях отсюда уже сражаются с мэлгами.
Озеро, город, окрестные холмы и зонтичные сосны словно спрятались под невидимым куполом спокойствия и безопасности.
Во всяком случае, именно такое впечатление возникло у Шерон на лодочной прогулке. По сути, такое спокойствие и умиротворение она в последний раз ощущала... когда? Кажется, в те прекрасные дни пути вместе с «Радостным миром», еще до Мокрого Камня и всего того, что случилось позже.
Всех смертей, тьмы, расставаний, встреч и открытий.
— Я была наивным ребенком, — произнесла она, и Мильвио, сидевший на веслах, вскинул брови. — На Летосе.
— Мы все взрослеем в свое время. — Он посмотрел на вереницу белых птиц, пролетевших высоко над ними. — И часто это взросление больше похоже на два мельничных жернова, между которыми попало зернышко пшеницы. Проходя через подобные испытания, мы сильно меняемся. Не телом. Разумом. И да. Большинство людей подобное ломает. Но не тебя. Ты просто стала мудрее.
— А когда стал старше ты? В Войну Гнева?
— Когда пришла весть о гибели Арилы. Мир изменился внезапно, и мы начали сжигать его без всякой жалости. И ума. К началу Катаклизма я почти растерял себя прежнего. Захлебнулся в ненависти и крови. В смертях. Всю нынешнюю эпоху пришлось собирать оставшиеся частицы в единое целое.
— На что нам надеяться, Мильвио? После всего. После Рионы, Облака и того, что скоро случится под Лентром?
Треттинец поднял весла, и лодка пошла по инерции, рассекая зеркальную гладь, а вода шелестела под килем.
— На победу, — предельно серьезно ответил он. — Иначе все, что делается, бессмысленно. В ту войну, куда более жестокую и разрушительную, чем эта, я понял одно, пускай и с опозданием: какой бы мрак тебя ни окружал, всегда найдется способ преодолеть его, если рядом есть люди, которым доверяешь и которые тебя поддержат. Звучит несколько пафосно, но если бы не Лавьенда, не Тион, не Нэко — меня бы не было сейчас здесь. Они помогли мне выжить, выстоять, бороться. Найти хоть какую-то правильную цель в чужом, изменившемся мире и держаться ее. Сейчас то же самое происходит с каждым из вас. С тобой, Тэо, Виром, Лавиани, Бланкой. Вы были другими до встречи друг с другом. Теперь же — вы куда лучше, чем были мы когда-то.
Он вновь опустил весла в воду, сделал пять взмахов, чтобы отвернуть с пути маленькой торговой шхуны, шедшей от противоположного, едва различимого берега.
— Ты думаешь, герцог разрешит мне?
Взгляд у Мильвио стал тревожным. Точно таким же, как когда она рассказала ему о своем плане.
— То, что ты задумала, — опасно. И я до сих пор не верю, что подобное возможно. В мое время никто из тзамас такого не делал. Но у них не было браслета Мерк. Анселмо вцепится в твое предложение мёртвой хваткой. Он не щепетильный человек, как ты уже успела понять, и цена за твою просьбу невелика по меркам нынешней ситуации. Он рискнет. Ты получишь разрешение. Я уверен.
Девушка опустила руку в воду, ощутила, какая та теплая. Сразу же захотелось искупаться, прыгнуть прямо с лодки, с головой, в самую глубину.
— Опасно... — тихо повторила она. — Но ты не станешь останавливать меня.
Треттинец снял весла с уключин, осторожно положил на дно лодки.
— Свобода выбора. Я как-то говорил тебе о ней. Человек ценен свободой и правом совершать разные поступки. Разумеется, если они не ведут к катастрофам, вроде Войны Гнева. — Грустная улыбка. — Тогда его лучше остановить, пока не стало слишком поздно. Во всех остальных случаях решения человека, что делать — почти священны. Особенно если он хочет помочь. Так что я не смею хватать тебя за руки, но обязан предупредить. Я честен с тобой, как ты была честна в тот день, когда пахло цветущим миндалем и ты попросила остаться. Но я и не думал, что наш общий путь уйдет так далеко... Ты первая, с кем он заговорил.
Шерон поняла, что речь о мече. Вспомнила тот веселый, насмешливый голос.
— Ты тоже слышишь его?
— Нет. И наверное, не должен. Было бы странно беседовать с собственным клинком. — Он усмехнулся. — Но я очень рад, что Фэнико помог тебе и был рядом. Вы отлично справились. Я слышал разговоры гвардейцев, ты потрясла этих людей.
— Понимаешь же, что доля моего участия в битве ничтожна.
— Она достаточна. Куда больше, чем у тех, кого бы он не принял и остался лишь куском наточенной стали. Что тебя терзает, Шерон? Сейчас?