Цветок Зари. Книга первая: На пороге ночи

Михеева Рина

Третий значок лингвистический компьютер переводить отказался, но после команды подобрать наиболее вероятное значение сообщил, что ближе всего этот символ к словам “низ”, “вниз” или “внизу”. Последняя корявая закорючка уже вовсе ни на что не была похожа.

— Цветок, слово “рассвет”… Цветок Зари? — Лора положила пластину на место и хотела подойти к шарфу, но, по-видимому, нечто, обитавшее в Башне, не желало расставаться со своими зловещими тайнами, а может быть, именно теперь наступил момент, когда

оно собралось с силами для наступления.

========== Глава 97. Приближение ==========

Пленникам показалось вдруг, что всё огромное тело Башни вздрогнуло, как живое, а потом будто бы закачалось и застонало глухо, отдалённо, но этот стон пробирал до самых костей, заставляя вибрировать каждую клеточку, так что все невольно задвигались, пытаясь унять отвратительную, лишающую самообладания и вызывающую панику внутреннюю дрожь.

Кенур взвыл, вскочив на ноги и вздыбив шерсть. Он смотрел на прикрытую дверь, перед которой на полу лежал хрупкий бумажный цветок со словами любви, написанными давно истлевшей рукой.

Туда же смотрел и Мррум — уши прижаты, шерсть дыбом, глаза горят, если бы не вой Кенура, можно было бы услышать его тихое, но довольно устрашающее шипение.

Негромкий, но тем не менее заполняющий всё вокруг звук казался исходящим от самих камней, из которых была сложена Башня; сам камень вибрировал и глухо гудел, словно возмущённый вторжением тех, кто хочет украсть его тайны.

Шарф, названный жиззеа Кровавым, тоже трепетал и слабо, но отчётливо метался из стороны в сторону, как запертое в тесную клетку живое существо.

— Ишь ты, как их разбирает! — восхитился Гэри.

Наконец всё стихло, но тишина продлилась не более нескольких секунд, а затем появились непонятные, но странно знакомые жужжащие, зудящие звуки. Только когда ожили переводчики, люди догадались, что это — голоса жиззеа.

Однако полузадушенная, идущая одновременно отовсюду и ниоткуда речь была неразборчива.

“… к нам… сюда… наши…” — шептал переводчик Рэя (остальные отключили). Один голос из нескольких (возможно, трёх) зазвучал громче:

— Оставьте… их… прочь… уходите… бегите… окно…

Шарф заколыхался, словно указывая пленникам путь к спасению.

— Нет, туда мы не пойдём, — сказала Лора, отворачиваясь от окна и глядя на подрагивающую, будто от сквозняка, дверь.

Бумажный цветок тоже подрагивал на полу, как живой. Девушка подняла его и переложила немного подальше так, чтобы он находился между дверью и останками здешнего “обитателя”.

— А куда мы пойдём? — заинтересованно спросил Гэри.

— Тросы есть, — Михал с удовольствием провёл рукой по комбинезону, в недрах которого чего только не было. — Может, и правда… — он кивнул в сторону окна.

— Ну нет, — Лора решительно открыла дверь. — Мы отсюда просто так не уйдём.

Михал

сокрушённо вздохнул и выдвинулся вперёд. Он не слишком боялся призраков, твёрдо убеждённый, что живые всегда опаснее мёртвых, однако у него не было уверенности в том, что все эти зловещие странности, связанные с Башней, дело рук (или что у них там вместо рук) духов.

Покидая это относительно безопасное убежище под самой крышей, он даже позволил себе слегка усмехнуться двусмысленности последних Лориных слов.

“Вот и я опасаюсь, что просто так мы отсюда не уйдём”, — подумал он, ступая на узкую лестницу, ведущую вниз, навстречу тому тёмному, которое приготовилось осаждать их, подбираться, окружать, выматывать и запугивать, по каплям выцеживая ясность ума и способность к сопротивлению, как оно уже делало это прежде.

Но никак не ожидало, что пленники Башни сами выйдут ему навстречу, не дожидаясь, пока оно опутает их, как паук — бессмысленно бьющуюся муху.

========== Глава 98. Ззия. Посвящение ==========

Когда Ззия открыла глаза, она ничего не увидела, но это её не слишком удивило, вероятно потому, что она была не в том состоянии, чтобы удивляться.

К тому же если бы она могла сейчас здраво рассуждать, то наиболее поразительным ей бы показалось то обстоятельство, что она всё-таки открыла глаза.

В мыслях и чувствах её словно стоял густой, слабо подёргивающийся туман, но даже сквозь это, белёсое и равнодушное, она всё же слабо удивилась тому, что, кажется, всё ещё жива.

Ведь она уже простилась с жизнью в те последние, невероятно длинные, долгие, тягучие мгновения перед неминуемым концом.

Она успела понять, что сама смерть спешит ей навстречу на быстрых и страшных лапах, чудовищная, ледяная и отвратительная, как самый худший из ночных кошмаров.

Ей показалось тогда, что какая-то сила вдруг сдёрнула чёрную давящую пелену, под которой она находилась, механически переставляя ноги, не зная, куда и зачем идёт. Тогда она поняла — куда, а главное — зачем.

Поняла также и то, что сзади приближается эта, вновь пробудившая её разум сила, что ещё немного — и она будет спасена, её защитят, но этого немного у неё не было — это она тоже поняла.

Хотелось обернуться, чтобы в последний миг жизни увидеть не это вот — страшное, а то — доброе, которое хочет ей помочь — она это чувствовала и даже успела пожалеть его, потому что оно не сможет, потом — детей, потом — Зифа и, наконец, — Азафу.

“Совсем одна она, совсем одна…” — подумалось почему-то о сестре-королеве.

Повернуться сил не было, даже закрыть глаза — на это нужно много сил. И она, собрав всё, что было, направила их на то, чтобы остановиться, перестать передвигать ноги, подчиняясь своему убийце.