Цветущий бизнес

Милевская Людмила Ивановна

Резко затормозив, я повернула, досадуя, что еще плохо ориентируюсь в центре, зато окраины исколесила вдоль и поперек.

— Высади их там, — приказала Иванова и повернулась к сотрудницам. — Все девочки, приехали.

Делегация высыпалась из машины. Людмила ободряюще кивнула Моргуну и буркнула мне:

— Трогай.

Я тронула, но не проехав и ста метров, была остановлена Людмилой.

— Нет, иди туда и ты, — рявкнула она.

Я запротестовала:

— Вот уж этого от меня не дождешься.

— Надо.

Скажешь в каком состоянии Зинка. Если в полном откате, пойду туда и я, если держится — буду руководить издали.

Иванова смерила меня таким взглядом, что я не решилась возразить и нехотя полезла из машины.

Стоны и вой были слышны уже на лестничной площадке. Выли все, кроме Зинки. Зинка бегала по комнате с какими-то каплями и капала всем без разбору. Накапала и мне. Я выпила, сама не зная зачем, и отправилась к Ивановой.

— Ну? — строго спросила она.

— Ужасно.

— А Зинка?

— Держится лучше всех.

— Так я и знала. Поехали.

— Куда?

— Отвезешь меня обратно.

Я повернула к мединституту.

— Так что там Власова? — украдкой стирая слезу, спросила Иванова.

— Тетрадку, вон, дала почитать. Возьми там на заднем сиденье.

Иванова перекинулась через кресло и минут пять копошилась, после чего рассердилась:

— Нет здесь тетрадки.

— Как нет, клала же ее туда.

— Так пойди возьми.

Я остановила машину и полезла на заднее сиденье. Тетрадки действительно не было. Я вышла из машины и, открыв заднюю дверцу, обследовала все основательно. Тетрадки не было.

— Ты не брала? — растерянно спросила я Иванову.

Она покрутила у виска пальцем.

— Думаешь мне до этого?

— Где же она?

— На бороде. В бардачок класть надо.

— Да с сумками этими голову себе заморочила и бросила куда пришлось.

— С какими сумками? — заинтересовалась Иванова.

— Да Власова попросила перевезти кое-что.

— Поздравляю, ты уже помогаешь убийце скрываться от закона.

— Какого закона? Она вовсе и не скрывается, а дома сидит. Меня умоляла остаться. Муж в командировке, вернется не раньше, чем через десять дней. Прислугу и охрану отпустила, сидит одна. Жаль мне ее. Нелегко бабе.

— А кому сейчас легко? Мне? Фиме? Нашла кого жалеть. Поехали. Дел у меня по горло.

Я села за руль, мучимая пропажей тетради.

— А твои бабы, пардон, сотрудницы не могли ее по ошибке прихватить?

— Девчонки? Прихватить? Зачем она им?

— Ну случайно.

— Думаешь, что говоришь? Тут такое горе, а они случайно чужие тетради из машины начнут таскать. И что там в этой тетрадке?

— Сама не знаю. Какие-то откровения Мазика.

— Какого еще Мазика?

— Мужа Власовой.

— Ну и наплюй на его откровения, — успокоила меня Иванова.

— Я бы наплевала, но завтра должна вернуть тетрадку. Власова на нее сильно рассчитывает

в случае ареста.

— Так может она сама и забрала ее? Передумала и забрала. Позвони, узнай, — Иванова протянула свой “мобильник”.

Эта мысль окрылила меня. Я набрала номер Власовой и, как только прекратились длинные гудки, закричала:

— Тата, ты не брала тетрадку?

— Минуточку, — ответил мужской голос.

Иванова пребывала в задумчивости.

— Странно, мужик какой-то, — прикрыв трубку рукой, шепнула я.

— А чего еще ждать от Власовой, — буркнула она.

В ухе у меня затрещало, потом раздался шорох и прозвенел голос Власовой:

— Алло, я слушаю.

— Ты тетрадку свою не брала? — повторила я вопрос, по недоразумению заданный незнакомцу.

— Нет, а что? Ты ее потеряла!

— Ну, сразу так и потеряла. Просто не могу найти, но найду, раз ты не брала. Куда ей из машины деться. Может за сиденье завалилась.

— Ищи, — порекомендовала Власова.

— А кто это у тебя? — поинтересовалась я.

— Это я у кого-то, — рассмеялась она. — В гостях я и дома сегодня не ночую.

— А завтра?

— Что завтра?

— Ты забыла о нашем мероприятии?

— Ах это. Нет, не забыла. Завтра встретимся, но предварительно звони.

Я зло вернула телефон Ивановой.

— Ну что? — спросила она.

— Нет у нее никакой тетрадки. Сидит у какого-то мужика и в ус не дует.

— Она интриганка, эта Власова. Зря ты связываешься с ней. Еще неизвестно зачем ей понадобился весь этот спектакль. Могла сама понаписать в тетрадку черти чего, а потом дать тебе прочитать, чтобы ты свидетельствовала за нее. Тетрадка, естественно, впоследствии исчезла бы.

— Да, но она исчезла раньше, чем я успела ее прочитать, — возмутилась я.

— Хорошо, — утихомирила меня Иванова. — Раз так дорога тебе тетрадка, спрошу у девчонок. Может и в самом деле кто пригреб по запарке.

— Спроси, сделай одолжение.

Мы подъезжали к мединституту. Иванова цепким взглядом выбирала побольше лужу, в которую собиралась выйти. Она всегда из машины выходила только в лужу. Даже летом, даже в засуху.

— Лучше скажи, чем собираешься заняться? — спросила она, когда я затормозила по своему вкусу. — Может поможешь мне?

— Что? Хоронить? Упаси меня бог! Есть и свои дела. Не сочти меня черствой, но больше, чем на сочувствие не рассчитывай. Могу еще предложить материальную помощь, естественно в разумных пределах.

— Ладно, давай помощь, — сердито протянула руку Иванова.

— Что? Прямо сейчас?

— Нет, в следующем году!

— У меня нет с собой мелких денег.

— Давай крупные.

Я вспомнила Верочку и дала, проворчав:

— Все равно твой Моргун пропьет.

— Согласись, теперь у него есть причины, — ответила Иванова и вышла из машины.