Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй
Шрифт:
– Вот Попрошайка-вымогатель! – в шутку заругалась Гуйцзе. – Сам-то блоха, а гонору хоть отбавляй! Так батюшка тебя и послушался!
– Ах ты, потаскушка проклятая! – закричал Боцзюэ. – Молитву не сотворила, а уж на монаха с кулаками лезешь? Не плюй в колодец, пригодится напиться. Не смейся над монахом, что он тещей не обзавелся. Да будь я один, я бы с тобой расправился. Брось надо мной смеяться, потаскушка! Ты на меня не гляди, у меня еще силы хватит.
Гуйцзе что было мочи хлопнула его веером по плечу.
– Сукин ты сын! – ругался шутя Симэнь. – Чтоб сыновья твои в разбойники пошли, а дочери – в певички! Да и этого мало будет за все твои проделки.
Симэнь рассмеялся, а за ним и все остальные.
Гуйцзе взяла не спеша в руки лютню, положила ее на колени, приоткрыла алые уста, в обрамлении которых показались белые, как жемчужины, зубы, и запела на мотив «Три террасы в Ичжоу»:
Лицемер, предатель гадкий, Ветренный ты мой дружок! Деву – утренний цветок [6] Повстречал и без оглядки К ней сбежал весенним днем – Я осталась одинокой Изнывать в тоске глубокой, Плакать и мечтать о нем, Ждать, вернется ли опять, Проклинать свой жребий жалкий И наперсницу к гадалке За ответом посылать.На мотив «Иволги желтый птенец»:
Милый в дальнем далеке,…Ин Боцзюэ вставляет:
… В обмелевшем ручейке Лодка тонет на песке – Да, мой друг, такое чудо Не приходит ниоткуда. Гуйцзе продолжает: Хмурю брови я в тоске, Зеркала лежат без дела, Я от горя похудела, Разве знала, дорогой,…Боцзюэ:
… Что мой милый, ой-ой-ой, Тю-тю-тю – уж под водой.Гуйцзе:
Светозарною порой, Что на солнце тень обмана Упадёт… Теперь румяна, Пудра – боле ни к чему,…Боцзюэ:
– Да, недаром говорят: Хоть десятки тысяч я приму, Но любовь отдам лишь одному!Сидишь теперь перед зеркалом, вздыхаешь тяжко, страдаешь, упрекаешь его. А ведь когда-то любились так пылко. Что ж, нечего роптать! Теперь и пострадай.
Гуйцзе:
– Чтоб тебе провалиться! Не болтай чепуху!
Серьги, кольца я сниму…Боцзюэ:
– Пока вроде все на месте!
Гуйцзе:
Городской рожок певучий Сердце в клочья рвет и мучит!Боцзюэ:
– Как-то незаметно, чтобы разорвало. Скажи – меж вами связь порвалась.
Гуйцзе что было силы ударила Боцзюэ и заругалась:
– Ты, видать совсем из ума выжил, негодник! Хватит приставать! Сгинь совсем, разбойник!
Она запела на мотив «Встреча мудрых гостей»:
Полнолуньем серебрятся занавески спальни, Полога шелка струятся, помыслы печальны. Гуся дикого далёкий вдруг раздался крик, Горестным своим полётом в уши мне проник. Не сомкнуть опухших век мне в заключенье душном, Свечка, растекаясь, блекнет сумраком послушным. Стражи кружатся неспешно, ночь, как день, ясна, Где-то спит он безмятежно, мне же нету сна.Ин Боцзюэ:
– Вот глупая-то! А кто ж ему мешает спать безмятежным сном? Его никто забирать не собирается. Он спит себе спокойно. Это ты в чужом доме скрываешься и дрожишь день-деньской как овечка. Вот уж из столицы привезут вести, тогда и успокоишься.
Гуйцзе не выдержала и обратилась к Симэню:
– Батюшка, ну что он ко мне пристал? Покою не дает Попрошайка.
– Что? Батюшку пришлось вспомнить? – издевался Боцзюэ.
Гуйцзе, не обращая на него внимания, опять заиграла на лютне и запела парные строфы:
Зардеет весна, Зардеет весна, И сердце мое затрепещет…Боцзюэ:
– Заденешь тебя за живое, так хочешь или нет – затрепещет.
Гуйцзе:
Останусь одна, Останусь одна – И жемчуг на веках заблещет.Боцзюэ:
– Один во сне мочился. Умирает у него матушка. Он, как полагается, постилает постель у ее гроба. Во сне и на этот раз случился с ним грех. Пришел народ, глядят: подстилка мокрая, хоть выжимай. «Это отчего?» – спрашивают. Он не растерялся. «Всю ночь,– говорит,– проплакал. Слезы желудком и вышли». Так вот и ты. Перед ним ломалась, а теперь втихомолку слезы проливаешь.
Гуйцзе:
– А ты знаешь? Ты видал? Эх, ты, юнец бесстыжий, чтоб тебе провалиться на этом месте.
Его не виню, Его не виню, Не сетую в горе безмерном…Боцзюэ:
– Что ж ты не винишь судьбу? Скажи откровенно: много у него серебра выманила, а? Да, а теперь скрываться приходится, заработки упускать. «В горе безмерном!» Ты уж духов небесных обманывай. Они ведь все равно ничего не соображают.
Гуйцзе:
В слезах утоплю,…Боцзюэ:
– Я же говорю, поймала, да из рук и выпустила.
Гуйцзе:
В слезах утоплю Я память о друге неверном.Боцзюэ:
– Глупышка! В наше время юнца желторотого не проведешь, а ты захотела посетителя своего надуть. Была, говоришь, ему верна? Постой! Послушай, что в «Южной ветке» говорится. Как о твоих похождениях идет речь:
В наш век кто честен, кто фальшив В хитросплетениях не видно, Всяк внешне предан и правдив, А сердце — сущая ехидна. В любовь – как в омут с головой! Сочтет доходы мамка-сводня… Красотка славилась весной, Но где краса ее сегодня? Жизнь вьючного осла иль клячи Уютней, право, и богаче.