Цветы в небе
Шрифт:
– Еськин, а как без инструктора начать прыгать?
Идём к ангарам, где Елисея уже поджидают дружки, призывно махая руками. Специально иду медленно – я ведь ещё и крыло тащу, если что. Надеюсь, что Еське это надоест и он убежит к товарищам.
– Легко. Идёшь в спортивный магазин, покупаешь прыгалку и начинаешь прыгать. Можешь прямо там.
– Обоссаться, как смешно. А если серьёзно?
– Получаешь сертификат AFF и едешь прыгать в любой точке земного шара, подальше отсюда. В
– Ты так очаровательно от меня отбиваешься, что тебя ещё больше хочется… М-м-м, недотрога…
– Э-э-эй, Елисос! Жопой шевели, заебал ждать тебя! – доносится с края площадки приземления.
– Заткнулся там, гандон, блядь! – ревёт опозоренный на всю округу Еська. Боже, это лучшее, что случилось со мной за сегодня.
Умным мальчик и красивым рос,
А по факту оказался… Елисос…
Глупо, по-детсадовски, но о-о-чень смешно. Фыркаю.
– Прелестно! Ели (сос)сей… – в последнюю секунду меняю окончание, видя, что малиновый Еська чуть не дымится.
– Прекрати! Не смей!
– Как можно! Я взрослый человек, мне не пять лет, – и фыркаю, подождав для приличия секунд десять.
– Блядь. Теперь ни в жизни не забудешь.
– Ну, ты меня тоже фамилией дразнишь, а не называешь, как положено.
– А как положено? Хочешь, буду называть тебя Роман Ипатич?
–…Иваныч.
– Ипатич.
– Да почему?..
– Потому, что ипать тебя собираюсь.
Я попал в какой-то кошмар…
– Елисос! – зло брякаю я, всё же скатившись до пятого класса.
– Ха-ха! Значит, ты у меня собираешься…?
– Еська! Зря я тебя в двух тысячах над землёй не отцепил!
– Ладно, но тогда ты всё равно Еськин.
…Это не навсегда, это ненадолго, это временно…
Каждый вечер я надеюсь, что завтра его не будет. Напрасно.
У Еськи заканчиваются друзья, которых можно уговорить на прыжок – он приезжает один. Если мажоров для одного подъёма не набирается, он напрашивается в «обычную» группу. Брезгая надевать ношеный хаки, где-то покупает мегакрутой профессиональный костюм и шлем. Я всё жду, когда же он наиграется.
Каждое утро надеюсь, что сегодня его не увижу.
Но каждый день снова шагаю с ним в небо…
В укладочной никого. Я всегда сам своё укладываю – понасмотрелся на теперешних Ильнуров и Женьков в сланцах и растянутых трениках… Укладываются за две минуты, с мясом запихивают. Разбирать на сопла, пробивать? Зачем, всё и так утыркается! Стропы под резинки? Нахуй время терять! Волосы сначала седеют, потом дыбом становятся. У Максима Максимовича видимо ещё и с боженькой на облачке сделка, раз отцепки у нас не так часто случаются.
Выдыхаю облегчённо, предвкушая, что сейчас расслаблюсь немного, медитируя под привычные размеренные движения. Раскручиваю и зачековываю клеванты, наклоняюсь, распределяя стропы управления между пальцами…
– Неплохо!.. –
– Почему посторонние в укладочной?! – рявкаю я в пространство.
– Какой же я посторонний, Еськин?
– Помещение только для персонала. Твой подъём вечером, и допуска в служебные помещения клуба у тебя нет. Будь добр…
– Есть у меня допуск – вот, смотри! – и суёт мне под нос какой-то заламинированный прямоугольник с подписью МММ. – Ваш Максим Максимович…
– Всё, хватит. Отойди, ты мне мешаешь.
Еська затыкается и отходит в сторону, наблюдая за новым интересным пока действием. Продолжаю укладку 5 – налистываю сопла, зажимаю между ног; пробиваю ряды строп, опускаю слайдер; оборачиваю купол хвостом, начинаю его закручивать. В тишине слышны только шуршание ткани и мат-перемат с улицы.
5
далее идёт описание укладки парашюта типа "крыло" методом про-пак
Кладу пухлый кулёк на пол и молюсь про себя, чтобы Еська не начал комментировать… Потому что дальше у нас по плану начинается порнография. Становлюсь коленом на конец кулька; обхватывая его руками, сгоняю воздух от себя. Широкий край кулька, как водится, надувается и этот воздух надо выдавить. А делается это так – я, стоя на коленях, плюхаюсь на надувшийся передо мной край грудью и плечами, застывая с торчащей вверх задницей, и руками, зажатыми между коленей – и ёрзаю по кульку, выдавливая из него воздух.
– Блядь, Еськин, это что – правда так положено? – в восхищённом голосе всё же чувствуется лёгкое сомнение.
Молча продолжаю укладку. Из позы рака выпрыгиваю в упор лёжа. Тугая колбаска парашюта лежит подо мной, как робкая девочка. Плотно обнимая свёрнутый парашют с боков, медленно делаю волну всем телом, выжимая остатки воздуха. Ещё раз. И ещё. До конца…
– Еськин, да что же ты делаешь?! У меня реально встал!
Боже мой, ну что за долбоёб, а? Баснословный!..
Воспылав к моим конечностям,
Стояком светя в беспечности,
Растеряв всё человечное,
На святое дрочишь, бестолочь!
Заправляю свёрнутый плоский парашют в камеру, зачековываю стропы… Укладываю всё это хозяйство в камеру ранца, зачековываю… Красота, идеально! Отлично, Роман Иваныч, как всегда.
– Интересная всё же у тебя работа – один сплошной ходячий секс.
Дылда озабоченный.
– Еськ, ты так и будешь везде за мной до вечера таскаться?