Цыганка. Кровавая невеста
Шрифт:
– Денег у меня достаточно, не переживайте! – смеясь, произнесла она. – Боюсь, причина слишком банальна: лежащие в чемодане вещи мнутся, а заставить кого-нибудь гладить одежду в пять утра, чтобы отправиться на желанную встречу с красивым мужчиной – настоящая проблема! Пришлось надеть вчерашний наряд. Но белье на мне свежее! – прошептала она таинственно. Сердце Елизарова затрепетало. Ему захотелось сгрести эту остроумную выдумщицу в охапку и унести в свою спальню. Как интеллигентный человек, он не мог себе позволь столь варварскую выходку, поэтому культурно предложил показать святая святых –
«Еще одна пошлятина! – размышлял писатель, готовя завтрак. – Самый избитый прием накормить свою женщину блинами или яичницей, после того, как ты с ней занялся бурным сексом». Во всей этой истории со жгучей Кармен его на самом деле смущал только один момент: как на это отреагирует Василий, учитывая, что роман Святослава с его супругой и по сей день поминается всуе.
Вошла Кармен. Она окуталась простыней и выглядела, как греческая богиня. Молодая женщина поправила растрепанные волосы и вдохнула аромат, издаваемый пекущимися блинами.
– Это волшебно! – произнесла она нараспев. – Мне никто никогда не стряпал… что сейчас? Уже не обед… но пока не ужин…
– Полдник, – утвердительно произнес Святослав, поставив тарелку на стол, на котором уже была сметана, варенье, мед, кленовый сироп, сахарная пудра и корица. – Не знал, что ты выберешь, – прокомментировал он щедрый выбор «приправ» для горячих блинов.
– Я выберу тебя, – мягко произнесла женщина и обняла повара сзади. Для него это был самый сокровенный вариант выражения эмоций. Именно так он представлял идеальное утро: тело нимфы касается его обнаженного торса, две ручки смыкаются на торсе. Чувство, вызывающее трепет!
– Чем займемся? – двусмысленно уточнила Кармен, довольно разжевывая вкусный блинчик.
– Я хочу тебе кое-что показать, – задумчиво произнес Елизаров.
К усадьбе их вез тот же таксист, что и в ночь, когда Елизаров договорился о покупке недвижимости с художником. Шофер встретил писателя как самого близкого родственника и долго расспрашивал о здоровье.
– Я так плохо выгляжу? – уточнил тихо Святослав у прижавшейся к нему Кармен. – Слишком много вопросов о моем организме!
– Дежурное любопытство – коммерческая подоплека, – пожав плечами, ответила женщина.
Отказавшись надевать «вчерашнее» платье и не желая брести в гостиницу за чистыми вещами, она выпросила у него одежду. Кармен облачилась в елизаровские шорты и футболку. Одеяние было ей велико, она напоминала модного рэпера и изобразила несколько «коронных» движений, чем насмешила мужчину до слез.
– Бичоныш, – ласково произнес он перед выходом. Чтобы не залазить на каблуки, женщина оседлала писателя, вскарабкавшись ему на спину, и он даже не сопротивлялся.
– А если у подъезда будут журналисты, поджидающие знаменитого писателя? – спросила она с хитрецой.
– Тогда я сброшу тебя в кусты и пройду к такси, как ни в чем не бывало!
Кармен не ведала, куда ее везут. Она просто дремала, припав к мужественному писательскому плечу. Наконец, автомобиль оказался у ворот. Елизаров поспешно выскочил из машины, чтобы освободить въезд. Кармен вдруг стала беспокойной и немного нервной. Она прилипла к боковому стеклу и внимательно уставилась на усадьбу.
– Ты говорила,
Она его не слушала. Молодая женщина заворожено смотрела на здание усадьбы, после чего поспешно выскочила из машины и босиком поплелась к крыльцу.
– Можете не волноваться, Святослав, я деньги вперед не требую, – услужливо пропел водитель перед тем, как пассажирская дверь захлопнулась.
– Здесь большая площадь? – поинтересовалась Кармен, не глядя на писателя. Все ее внимание было приковано к поместью, словно оно заворожило ее, похитило мысли и внимание. Елизаров признался, что не уточнял, какой метраж в его собственности, но то, что в обозрении, – точно принадлежало ему. Мужчина открыл замок и распахнул дверь. Кармен не решалась войти вовнутрь.
– Что с тобой? Ты будто напугана, – осторожно произнес Святослав, рассматривая побледневшее лицо любимой женщины.
– Это похмелье. Восприятие и чувства утрируются, – произнесла она как-то плоско, при этом дежурно растянула губы в улыбку.
– Восприятие и чувства утрируются? – вторил мужчина с подтекстом. – Тогда давай найдем укромное местечко в доме и повторим наш утренний променад?
Кармен одарила Елизарова холодным пронзительным взглядом и, ничего не ответив, вошла в дом. Она бродила больше часа по комнатам. Что-то шептала, трогала стены. Писателю была не понятна ее резкая смена настроения. Он терпеливо ждал ее возле камина в гостиной, чтобы получить ряд разъяснений. Когда она появилась и объявила о готовности вернуться в гостиницу, писатель предложил не торопиться и попросил оглянуться.
– Не знала, что ты рисуешь, – произнесла Кармен, будто бы нисколько не удивившись, что на стене ее портрет.
– Я его не рисовал. Это поместье принадлежало одному художнику. Он согласился его продать, и вручил мне в довесок проклятие в виде этой зарисовки.
– Проклятие? Дикость какая! – усмехнулась Кармен, разглядывая себя. – Ты ведь не суеверен?
Она несколько мгновений смотрела на картину, а затем резко повернулась и серьезно произнесла:
– Слушай, Елизаров, я хочу стать твоим проклятием! Женись на мне, а?
Глава 9 Начало долгого пути
Старуха относилась к цыганке, как к дочери. Целые дни они проводили вместе. Пожилая женщина рассказывала о своей молодости, а девушка – о своей кочевой жизни. Они все делали вместе, и одинокий человек впервые почувствовал тепло заботы, от чего ей становилось так хорошо, что каждый раз, подходя к Красному углу, она благодарила Бога за такой щедрый подарок – появление в ее доме молоденькой девушки, которую она любила, как свою дочь. Крестьянка давно смирилась со своим обособленным существованием, не помышляя ни о муже, ни о детях. Иногда старуха представляла, что Гожы – их общий ребенок с погибшим возлюбленным, и тогда ее сердце переполнялось любовью и нежностью к молоденькой цыганке, которая с радостью отзывалась на проявление материнских чувств со стороны чужого человека, опека старухи не была ей в тягость.