Цыганка
Шрифт:
Пату Хини редко что-то нравилось по-настоящему. На самом деле больше всего он любил получить удачный расклад в покере, съесть большой сочный стейк и выпить первую за день порцию виски. Он не помнил, когда в последний раз слушал музыку, Внимательно слушал. Вероятно, это было, когда он был ровесником этой девушки.
Восемнадцать лет. В то время у него внутри горел огонь. Пату хотелось доказать, что он лучший, а каждая жилка в теле билась от полноты жизни. Когда он не дрался, он трахался, и еще неизвестно, что ему нравилось больше. А в те времена в Пяти Углах было достаточно и драк, и любовниц.
Он до сих пор мог
Сегодня ему есть чем гордиться. Все посетители будут хлопать его по плечу и покупать ему выпивку за то, что он выпустил на сцену эту девушку. Они были очарованы. Она опутала их, словно паук, поймавший в свои сети муху. И все они будут возвращаться снова и снова, только чтобы послушать игру этой девушки.
Пат посмотрел на ее брата. Он тоже был настоящей находкой. Приятный, с манерами английского аристократа, почти надменный. Но у него была обезоруживающая улыбка, и выпивку он наливал быстро и ловко. В глубине души Пат не сомневался, что этот парень еще и честен. А найти такого было труднее, чем лошадь, которая не гадит.
Пройдет совсем мало времени, и этих двоих обязательно попытаются переманить. Хини видел Фингерса Малоне, сидевшего возле стойки. В его изворотливом умишке уже наверняка зрел план, как забрать их в заведение своего брата на Бродвее.
Так что Пату следовало придумать, каким образом он сможет их удержать.
Глава 13
— Ого! — выдохнула Бет, когда Хини вручил ей больше чем половину того, что было в шляпе. Там лежали только мелкие монетки в пять и десять центов, но зато их было очень много.
— Восемь долларов и сорок пять центов, — сказал Хини. — Хотите, чтобы я их разменял?
Бет кивнула: она была слишком изумлена, чтобы говорить, Девушка отработала три выхода, каждый по часу, с перерывами между ними. Сейчас был почти час ночи, и Бет валилась с ног от усталости.
— Не ожидайте, что так будет каждую ночь, — сухо сказал Хини. — Сегодня суббота, и вы были им в новинку. В понедельник они будут бросать только пятицентовики. Но вы мне понравились, и я позабочусь, чтобы вы не уходили меньше чем с двумя долларами в кармане.
— Хотите, чтобы я пришла в понедельник?
— Да. В понедельник, пятницу и субботу. Возможно, вы будете играть и по уик-эндам вместе с другими музыкантами.
— И как в таком случае будут делить деньги? — спросила Бет, опасаясь, что получит намного меньше.
Хини смерил ее оценивающим взглядом, возможно, удивившись, что она осмелилась задать такой вопрос.
— Предоставьте это мне, — ответил он. — Но как я уже сказал, я вас не обижу. А сейчас можете идти вместе с вашим братом. Не хочу, чтобы такая хорошенькая девушка возвращалась домой одна.
— Он странный, — сказал Сэм, когда они, взявшись под руку, вместе шли домой. Ночью Бауэри кипела жизнью ничуть не меньше, чем вечером. Пьяные, шатаясь, прокладывали себе путь мимо более
— Он весь день почти не говорил со мной. Я не знал, доволен он моей работой или нет. Затем Хини сунул мне в руку пятидолларовую банкноту и сказал приходить в понедельник. Интересно, это значит, что я могу работать у него так долго, как захочу? И сколько мне будут платить в неделю?
— По-моему, он скользкий тип, поэтому такие вещи у него нужно спрашивать прямо, — задумчиво проговорила Бет. — Я уверена, что понравилась публике, но он так ничего и не сказал.
— Это потому, что он держит марку. Конечно же, ты ему понравилась — я видел, какое у него было лицо, когда ты играла. Надеюсь только, что у него не возникнет желания сделать тебя своей подружкой.
— Да ты что? Он же старый! — воскликнула Бет.
Сэм усмехнулся.
— Боюсь, у большинства глазевших на тебя мужчин возникли именно такие мысли. Это было заметно по их лицам. Думаю, теперь мне придется смотреть в оба за своей сестричкой.
— Ну кто бы мог подумать? — мечтательно сказала Бет, когда они свернули в переулок, чтобы срезать путь до Дивижн-стрит. — Год назад мы только и думали что о деньгах, а сейчас мы уже здесь, в Америке.
— И все еще думаем только о деньгах, — фыркнул Сэм. — И работаем в баре! Папа в могиле перевернулся бы.
— Полагаю, он бы гордился, что мы такие смелые! — возмутилась Бет. — И потом, бар — это только начало. Мы отыщем способ заработать себе состояние.
Как убедилась Бет, состояние было не так-то легко заработать. В октябре, спустя полгода после приезда в Нью-Йорк, она все еще три раза в неделю по вечерам играла в баре Хини, а днем работала в магазине подержанной одежды на Бауэри. Иногда удавалось заработать целых тридцать долларов в неделю. Правда, такое случалось не часто, в основном Бет приносила домой не больше восемнадцати долларов. Но, как оказалось, большинство женщин не могли и надеяться на такой заработок. Обычно незамужние женщины работали уборщицами, продавщицами в магазинах и официантками, им мало платили, а рабочий день был очень длинным.
У замужних женщин с детьми не было другого выбора, кроме как работать на дому на людей, которые пользовались их отчаянным положением, чтобы делать деньги. Некоторые занимались пошивом одежды, работая по меньшей мере четырнадцать часов в день в переполненных, плохо освещенных комнатах. Другие делали спичечные коробки и привлекали к этому всю семью, Такие женщины в лучшем случае получали по доллару в день, а большинство и того меньше.
Бет пошла на вторую работу не из-за денег, а потому, что ей было скучно целый день сидеть дома без дела. Однажды она зашла в магазин подержанной одежды, находившийся недалеко от бара Хини, чтобы подобрать себе новое платье. Ира Роублинг, старая еврейка, которой принадлежал магазин, оказалась очень дружелюбной и говорливой. Когда Бет выходила из магазина с красным шелковым платьем в пакете, она уже успела пересказать Ире краткую историю своей жизни, выслушать ее и устроиться на работу.