Д'Артаньян в Бастилии
Шрифт:
— Ну, что же. Я продолжу, если вам интересно.
— Еще бы не интересно! Мы ловим каждое слово, можете не сомневаться! вставил Портос.
— Извольте. Я прибегнул к помощи отца Мерсенна, который живет в миноритском монастыре и куда, кстати говоря, мы и направляемся, так как ваше положение, по-видимому, теперь мало отличается от моего. Но никто не должен знать о том, куда мы поедем. Нет ли за нами погони?
— К счастью, нет. У них нет лошадей.
— Тем лучше. На чем я остановился?
— Вы воспользовались помощью преподобного Мерсенна…
— Да, конечно! Это удивительный человек, друзья мои, и вы очень скоро сами сможете в этом убедиться…
— Неужели способности этого патера простираются столь далеко, что он сумел предоставить вам карету капитана гвардии Ришелье, чтобы вы могли разъезжать в ней по Парижу, выполняя тот самый «христианский долг», о котором упоминаете в записке?
Краска, проступившая на щеках Арамиса, убедила друзей, что способности отца Мерсенна все же ограничены и карета появилась благодаря другому лицу.
— Дело в том, что я невольно мог навлечь гнев кардинала и на других людей, которые в той или иной степени доверились мне… И я решил, что прежде должен попытаться помочь им избежать этого гнева…
— Удалось ли вам осуществить свое намерение?
— Полагаю, что да.
— Каким же образом? — спросил Портос, подмигивая Атосу.
— Это длинная история.
— Но не хотите же вы сказать, любезный Арамис, что нам не суждено узнать ее! Нет, вы не поступите с нами так жестоко. Мы с графом просто теряемся в догадках! — возопил Портос.
— Говорите за себя, Портос, — пожал плечами Атос.
Он удивительно быстро пришел в свое обычное, чуть меланхолическое состояние. Портос же никак не мог забыть о недавней горячке боя и находился в приподнятом настроении.
Фортуна только что явила им свой благосклонный лик, и это радовало.
— Если Арамису почему-либо нежелательно подробно рассказывать о тех обстоятельствах, которые привели его к нам на выручку, я никоим образом не считаю себя вправе настаивать.
— Ах, нет же! — с оттенком легкой досады воскликнул Арамис. — Вы, право же, неверно все истолковываете. Просто нужно было устроить в монастырь племянницу одного…
— Богослова! — в полном восторге закричал Портос. — Я выиграл!
— Портос, вы испугаете лошадей. Смотрите, они чуть не понесли.
— Черт возьми, что за болван этот кучер. Необходимо, чтобы Гримо забрал у него вожжи! Атос, вы слышите — наш аббат провожал в монастырь племянницу богослова!
Что я вам говорил?!
— Не богослова, а алхимика, если быть точным, — поправил его Арамис, не зная хорошенько, что ему делать: нахмурить брови или расхохотаться. — Однако я не совсем понимаю…
— Это не имеет значения. Атос, за вами дюжина бутылок и двадцать пистолей.
— Остановитесь, Портос, — сказал Арамис, которому хотелось поскорее переменить тему. — Помните бедняжку Кэтти, которую преследовала миледи?
— И д'Артаньян попросил вас помочь спрятать ее так, чтобы миледи не смогла до нее добраться? Еще бы! Отлично помню ее хорошенькое личико.
— Так вот сейчас речь шла о точно такой же ситуации.
Только вместо миледи в роли преследователя — сам кардинал.
— Ого! Это пострашнее… Впрочем, не уверен. И это все?
— Разумеется. А вы что подумали?
— Вот видите, Портос. Пистоли мои, — серьезным тоном произнес Атос.
— Подождите, любезный друг. Давайте дадим Арамису закончить свой рассказ.
— Наконец-то… — И Арамис коротко поведал друзьям о том, как он доставил Анну Перье в Пор-Руаяль, где, благодаря поручительству преподобного Мерсенна, ей был оказан теплый прием. Затем Арамис перешел к описанию обратного пути, рассказал о том, как, проезжая неподалеку от дома маркизы де Рамбулье, заметил из окна кареты зарево пожара и приказал кучеру повернуть на улицу Святого Фомы, опасаясь, что у маркизы случилось несчастье; как увидел Атоса и Портоса, преследуемых целой толпой стражников и гвардейцев, то есть все то, что и так известно читателю.
— А теперь, если вы не против, давайте отпустим кучера, а сами выйдем из кареты и дойдем до нашего убежища пешком; я хочу, чтобы никто не знал, где оно находится, — сказал Арамис в заключение.
— Да здравствует предусмотрительность! — воскликнул Портос.
Вместе с Гримо они проводили взглядом удаляющуюся карету, которая, быть может, спасла сегодня жизнь им всем.
— Ведите нас, дорогой аббат, — предложили Атос с Портосом. — Но все же разрешите эту загадку: каким образом вы подчинили себе кучера господина де Кавуа?!
— Не господина, а госпожи…
Атос и Портос понимающе переглянулись.
— Так значит… — громогласно начал Портос, готовясь отпустить одну из своих неуклюжих шуток, но Арамис прервал его самым решительным тоном:
— Давайте больше не будем обсуждать эту тему.
— В самом деле, — поддержал его Атос. — Тем более что если у нас и есть некоторые основания для радости по случаю нашего избавления от гибели, то им сопутствует и повод для скорби — мы не уберегли беднягу Планше.
— Планше погиб?! — воскликнул Арамис.
— Увы, ничего не сделав для хозяина, мы допустили вдобавок гибель слуги, — мрачно сказал Атос. — И виноват в этом я.
— Полно, Атос! Что вы такое говорите?! Кто мог знать, что обстоятельства сложатся именно так и не иначе! — вскричал Портос. — С тем же успехом пуля могла уложить любого из нас. Вспомните, сколько солдат навалилось на Гримо!
— И все же, — повторил Атос. — На сердце у меня тяжесть, Планше долго будет являться мне во сне.
— Упокой Господи его душу, — глухо проговорил Арамис. — Он верой и правдой служил нашему другу д'Артаньяну. Я закажу молебен и сам помолюсь о нем…