Д'Артаньян в Бастилии
Шрифт:
— Негодяем, — подсказал кардинал. — Не сокрушайтесь о нем, месье Перье. — Он заранее обрек вас на гибель.
Только счастливый случай и зоркие глаза верных мне людей спасли вас от эшафота. Ведь он подсылал снотворное в вино, которое пили вы и его горбатый слуга, а затем нацепил себе фальшивый горб, положил вам в карман тот странный документ с вашей подписью и бежал, прихватив с собой вот этот загадочный ларец. Он похитил его из Люксембургского дворца. Из-за него я и побеспокоил вас и вашу дочь.
Старик Перье только горестно вздыхал.
— Я сам никак не пойму, откуда взялась эта бумага и зачем это ему понадобилось… Я помню, что подписал один документ, но это было всего лишь обязательство не предъявлять к нему никаких материальных претензий, как к высокопоставленной особе — придворному медику. Но я и так никогда бы не стал ничего у него просить. Он сам велел мне приехать в Париж…
– ..чтобы подставить вас вместо себя, — закончил кардинал. — Думаю, я догадываюсь, кого он боялся. Его руками действовали другие… особы, которым и нужен был тот документ, чтобы связать ему руки. Месье Бежар, видимо, не слишком доверял этим своим… нанимателям, он опасался, что от него впоследствии захотят избавиться, что весьма вероятно, принимая во внимание их обыкновение не оставлять свидетелей. Вот он и решил исчезнуть, подсунув им вас вместо себя. А бумагу он, конечно, переписал заново, обработав ее каким-то составом. Такое возможно, не правда ли?
— Да, Анри — хороший алхимик… — с содроганием произнес Перье.
— Видите, жалеть его не следует, — жестко продолжал кардинал. — Но хватит об этом. Бежару осталось недолго.
Меня интересует другое — этот ларец. Как вы думаете, что в нем?
— Значит, ключ утерян? — спросил Перье.
— По всей видимости, да. Иначе этот мерзавец, конечно же, не устоял бы перед искушением открыть его. Но меня уверяют, что ларец не открывали долгие годы.
— Я рискну высказать одно предположение, ваше высокопреосвященство… Но это всего лишь моя догадка.
— Говорите смело, месье Перье, я затем и пригласил вас.
— Мне приходилось слышать, что секрет напитка, якобы дающего бессмертие, был известен мальтийским рыцарям.
Существовало лишь несколько копий рецепта. Одна досталась греку Макропулосу, придворному врачу императора Рудольфа, и последний приказал медику приготовить «золотой напиток» для него, предварительно испробовав его на своей дочери.
— Вы верите в бессмертие, Перье? — скептически улыбнувшись, спросил кардинал.
— В бессмертие тела — нет. Но — в бессмертие духа.
— Вот именно — духа! Здесь же, судя по всему, речь идет именно о телесном, физическом бессмертии.
— Да, так говорят! По слухам, одна из копий рецепта попала во Флоренцию и осела в тайниках семьи Медичи.
Когда король Генрих Четвертый женился на Марии Медичи, она привезла с собой в качестве приданного ларец, где якобы хранится рецепт мальтийского Ордена. Однако не похоже, чтобы король и сама королева придавали большое значение этой легенде.
— Зато ваш младший брат, видно, был склонен придавать ей слишком большое значение. Это его и погубило! Закономерный финал, не правда ли?
— К несчастью — да, ваше высокопреосвященство.
Я полагаю, что это — не напиток бессмертия. Ему больше подходит название — «напиток погибели». Человек, посвятивший себя поискам его секрета, подпадает под власть дьявольского наваждения и, чем больше стремится овладеть тайной, тем больше его душой овладевает сатана. Я не раз предупреждал брата об этом, но он только смеялся надо мной, а потом 9-го стало его раздражать. Думаю, в конце концов он и сам понял мою правоту, но был уже не в силах отказаться от этих пагубных поисков и возненавидел меня за упреки.
— Очень может быть, — задумчиво проговорил Ришелье, глядя на ларец. — А как вы пришли к этим выводам, месье Перье? Вы что, знали еще кого-нибудь, кто также посвятил себя поискам рецепта бессмертия?
— Мне приходилось встречать еще одного такого человека, — тихо произнес астролог. — Это была женщина. Ее звали Элина Маркое. [25]
Кардинал вздрогнул. Его прекрасно организованный ум тотчас же услужливо преподнес ему все, связанное с этим именем, что нашлось в кладовых памяти.
25
В первой книге этой эпопеи рассказывается о том, как кардинал узнает, что инквизиция Клермон-Феррана приговорила к сожжению на костре ведьму-гречанку по имени Элина Маркое, но лейтенант мушкетеров д'Артаньян спас ее и скрылся вместе с нею. Кардинал узнает, что иезуиты давно ищут Елену Макропулос (таково подлинное имя гречанки), и начинает подозревать д'Артаньяна в участии в заговоре иезуитов, так как его друг Арамис стал членом Ордена.
— Расскажите подробнее, — попросил Ришелье.
И увидел, как лицо молчавшей до сих пор Анны Перье побледнело.
— Я расскажу вам сама, ваше высокопреосвященство, если мне будет позволено, — произнесла девушка с усилием.
— Я буду вам только признателен, мадемуазель Перье.
Признаюсь, ваши способности произвели на меня сильное впечатление. Я понял, что вам доступно то, что неподвластно ни королям, ни их министрам.
— К несчастью, мне открыто лишь немногое… И только то, что касается судеб других, посторонних мне людей.
Свою же судьбу, судьбу своих близких я не знаю… Ох, ваше высокопреосвященство, я только что совершила грех и прошу вас отпустить его мне!
— В чем же ваш грех, Анна? — мягко спросил удивленный Ришелье. Это имя напоминало ему о королеве, любви которой он безуспешно добивался несколько лет тому назад.
— Я сказала — «к несчастью»! Я позволила себе роптать. Это большой грех, нам следует со смирением принимать все, что посылает нам Господь.
— Ах, вот вы о чем! Я отпускаю вам это прегрешение.
Итак, какое же отношение имеет к вам эта гречанка?
— Мы познакомились с ней в дороге, и она показалась мне испуганной и несчастной. Вместе с тем в ней было что-то ускользающее, непонятное… Она сказала, что ее преследует один иезуит, что Орден хочет получить от нее сведения о каких-то секретных знаниях, которыми якобы обладал ее отец, но она ничего не знает. Гречанка предложила ехать вместе с ней в Марсель, откуда она собиралась то ли в Италию, то ли к себе на родину в Грецию, — я так и не поняла.