Д'Артаньян в Бастилии
Шрифт:
— Что вы говорите?! — удивился Портос. — Раньше такой наглости за ними не замечалось!
— Но их четверо.
— Нас — тоже!
— Слуги — не в счет.
— То есть как это не в счет, Атос? Вы не шутите ли, друг мой?! Меня собираются арестовывать, а вы предлагаете мне соблюдать правила дуэли?!
— Возможно, они как раз и не собираются нас арестовывать.
— Чего же они в таком случае хотят?
— Тс-с! Сейчас узнаем.
Гвардейцы подошли близко, и стало видно, что каждый положил руку на эфес своей шпаги. Вперед выступил один из них, нашивки на красном мундире которого свидетельствовали о том, что это офицер.
— Прошу прощения, господа мушкетеры! Сообщите нам ваши имена, — сказал он.
Атос удивленно вскинул брови. Портос залихватски покрутил ус, а Гримо и Планше тревожно переглянулись.
— Прошу прощения, господа гвардейцы, — насмешливо проговорил Атос. — На каком основании вы нас спрашиваете об этом?
— На основании приказа герцога де Ришелье, — торжествующе ответил офицер, видя, что численное превосходство на его стороне. Закон, как он полагал, — тоже.
— Кардинал решил составить списки мушкетеров? — все тем же насмешливым тоном осведомился Атос.
— Не стоит тратить время на бесполезные разговоры, милостивые господа, — заявил офицер гвардейцев. — Согласно приказу его высокопреосвященства все мушкетеры роты господина де Тревиля должны собраться в Доме Гвардейцев. А чтобы они не мешкали или, часом, не перепутали дорогу, я имею инструкцию провожать их к месту назначения.
— Ну и наглость! — проревел Портос. Неожиданно он замер, словно окаменев. Потом разразился хохотом:
— Ба! Да это же господин Бикара собственной персоной! Делаете карьеру, сударь!
— Господин Портос?! Вы же оставили службу! — удивился Бикара, тоже узнавший великана.
— Решил вернуться, господин Бикара. В провинции скучно, — веселился Портос. — Там, знаете ли, нет вашего брата — гвардейцев его преосвященства! Некому задать трепку, когда придет охота!
Физиономии гвардейцев покраснели от злости и сравнялись цветом с их плащами.
— Несколько лет назад вам и впрямь повезло у монастыря Дешо, сдерживаясь, сказал Бикара. — Но везение не бесконечно, господа. И, если не ошибаюсь, господину Атосу уже случалось испытать это на своей шкуре. Или это не вы валялись поперек улицы Феру?
— С тех пор я стал умнее и не позволяю застать меня врасплох, господин Бикара, — с неистребимым спокойствием отвечал Атос. — Вам не удастся сделать это и теперь.
Бикара выхватил из ножен шпагу, Атос молниеносно выхватил свою. Мгновением позже обнаженные клинки сверкнули в руках остальных гвардейцев, которые до сих пор держались чуть позади, предоставляя вести переговоры своему командиру. Портос, не слишком торопясь, извлек из ножен свою шпагу, она соответствовала его росту и руке, а потому была почти на четверть длиннее и тяжелее обычной и больше напоминала меч или рейтарский палаш.
Величавая осанка Портоса и его боевой дух внушали гвардейцам некоторые сомнения, однако двойное численное превосходство, как они считали, не оставляло мушкетерам почти никаких шансов. Действительно, не в обычаях того времени было участие слуг и лакеев в поединках между дворянами. Но тут было иное дело. Мушкетеров не вызвали на дуэль по всем правилам; их фактически собирались арестовать. Да и Атос с Портосом вступили на тропу мятежа, приняв участие в похищении узника из государственной тюрьмы, им было не до условностей. Было и еще одно существенное отличие. Планше не являлся слугой ни Атоса, ни Портоса, а скорее их боевым товарищем. Поэтому сержант пьемонтских пикинеров Планше без колебаний изготовил мушкет для стрельбы и направил его дуло на одного из гвардейцев. Гримо же положил палец на курок, взяв на прицел второго.
— Одно движение — стреляю, — пояснил он. Такая многословность легко объяснима. Гримо был возбужден.
Планше не сказал ничего, но черное дуло мушкета, направленное в грудь его противника, было красноречивее всяких слов. Гвардеец не мог достать Планше своей шпагой, тот стоял слишком далеко, поэтому ему не оставалось ничего другого, как замереть, иначе в любую минуту он мог получить пулю.
Таким образом, Атос и Портос имели возможность сражаться на равных.
— Уступите его мне, Атос! — прогудел гигант, устремляясь к Бикара. — У нас с кавалером старые счеты…
Портос говорил правду. Именно Бикара был его противником в тот памятный день у монастыря Дешо, с которого и началась дружба «трех неразлучных» с д'Артаньяном.
И именно Бикара один из всех кардиналистов остался в тот день цел и невредим.
Атос не обладал честолюбием своего друга, он вполне удовольствовался солдатом, уступив товарищу офицера.
Клинки скрестились. Игра началась. Но то была игра со смертью. Поэтому все, кто находился на улице поблизости от места схватки, поспешно разбежались, и только несколько зевак решились понаблюдать за ней с почтительного расстояния.
Бикара встретил Портоса с холодной расчетливостью, которая отличала его характер. Он давно уже находился в рядах кардинальской гвардии и успел побывать во многих стычках и схватках с мушкетерами короля, а точнее — г-на де Тревиля, Портос же атаковал бурно и напористо. Он был чрезвычайно раздосадован тем, что обе попытки освободить д'Артаньяна из каменного мешка потерпели неудачу, а сами они оказались в ситуации лишь немногим лучшей, чем их друг. Поэтому Портос с воодушевлением ухватился за возможность выместить свою досаду на подходящем объекте.
Никто не подходил для этой цели лучше, чем Бикара.
Последний, парировав первые два выпада Портоса, убедился, что прошедшие годы никоим образом не ослабили искусства последнего, и вынул дагу [18] с полусферической чашкой. Бикара получил возможность использовать шпагу лишь для атаки, и Портос, чья шпага была длиннее, не только лишился преимущества, но и оказался в явно невыгодных условиях.
Атос также столкнулся с искусным противником. Этого гвардейца звали Меркер, и он считался одним из самых умелых фехтовальщиков во всем полку. Таким образом, двое наших храбрецов на улице Святого Фомы получили куда более достойных противников, чем в недалеком прошлом на улице Бриземиш.
18
Дага кинжал для левой руки, предназначенный для того, чтобы парировать выпады противника.