Да будет воля моя
Шрифт:
– Но все же будет хеппи-энд и он скроется? – спрашивает Якоб и подмигивает ей. Но как только она собирается отвечать, он машет рукой: – Не говори ничего. Я это прочитаю.
Подают еду, и выглядит она фантастически прекрасно.
– Ты выбрал отличный ресторан, Якоб. Я уже давно собиралась зайти сюда.
– Думаю,
Она весело отмахивается:
– Ну, обо мне было уже слишком много рассказано. Я побаиваюсь людей, которые говорят только о себе, а еще больше боюсь, что как-нибудь поймаю себя на том, что сама так поступаю. Расскажи мне, что интересное ты делал в последние годы.
Его улыбка становится непроницаемой, и у нее появляется чувство, что за улыбкой он что-то скрывает.
– Откуда ты знаешь, что это было интересно?
– Интересно или нет – это вопрос точки, с которой ты смотришь. Я засела в этом городе, в браке, который был обречен на неудачу, и девяносто процентов своего времени, за исключением сна, проводила за тем, что наблюдала за мелькающей черточкой в абсолютно пустом документе формата ворд. Для меня интересно почти все, что происходит по другую сторону письменного стола.
– А если я тебе сейчас признаюсь, что моя жизнь проходила почти точно так же? – спрашивает Якоб. – Отношения, которые через короткое время разбивались, и рассматривание пустых страниц на мониторе. Я – журналист, Дерия. Я делаю то же самое, что и ты. Вот только свои темы я должен находить за дверью, вести расследования, в отличие от тебя, ведь ты находишь темы у себя внутри. Что из этого более интересно, зависит, как ты уже сказала, от точки, с которой ты смотришь.
– И ты был за границей.
– В Штатах.
– Я знаю, я помню.
– Брат моей матери жил там, ты об этом тоже знала?
Она качает головой. До сих пор она даже не знала, была ли у его матери вообще семья – хотя, конечно, никто не падает с неба. Однако в ее представлении эта пухленькая женщина была человеком без прошлого и будущего. Человеком, который существовал лишь для того, чтобы быть матерью Якоба и больше ничем. Деталью, которая нужна была только для вселенной Якоба, но не могла иметь ничего своего.
– Он пригласил меня, чтобы я там закончил школу.
Это неприятно удивляет ее – несмотря на все прошедшие годы, она чувствует укол в сердце.
– Этого ты мне никогда не рассказывал. Но почему?
– Чтобы не причинять тебе еще больше боли. Ты не могла поехать со мной, и с этим мне пришлось смириться. Я боялся, что ты будешь просить меня остаться здесь, как только мы заговорим об этом.
– Этого бы я никогда не сделала, – возражает Дерия. – Это же была твоя мечта.
Она знает, что врет, и он тоже это знает, поэтому Якоб пропускает ее слова мимо ушей.
– И я бы сдался, потому что я хотел всегда выполнять твои желания. Всегда. Я просто не мог по-другому.
Дерия представляет себе Якоба в виде духа из бутылки, порабощенного джинна, а саму себя – как избалованную принцессу. От этой картины ей становится противно. Тем более когда она понимает, что именно это было ее мечтой, когда она была совсем юной, – она хотела быть принцессой, одинокой прекрасной жестокой принцессой, у которой есть джинн в бутылке, и он появляется по первому ее желанию.
«Он разбил бутылку», – думает она, и в первый раз ей приходит в голову, что внезапное и болезненное окончание их отношений, возможно, имело и хорошие стороны. Кто знает, что могло бы случиться из них дальше.
Конец ознакомительного фрагмента.