Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера
Шрифт:
– Конечно же имеет, – решительно заявил я. – Британия – единственная европейская страна, где не было случаев бешенства.
В кабинет, не постучавшись, влетел Хамфри. В руках у него была толстая папка.
– Мсье президент, ради бога, простите меня… Господин премьер-министр, мне кажется, вы должны ознакомиться вот с этим документом. Это срочно. – И он протянул мне тоненькое досье.
Я сел за стол, открыл досье. Затем, пробежав глазами первый абзац, воскликнул:
– Не может быть! – и бросил на мсье президента осуждающий взгляд.
– Мсье президент, боюсь, мне потребуются ваши разъяснения. Вот, ознакомьтесь, пожалуйста. – И я протянул ему досье, полное конкретных доказательств о намерении французов организовать террористическую акцию со взрывом. Он внимательно прочитал текст, но лицо его оставалось совершенно бесстрастным.
– Надеюсь, мне не придется объяснять всю серьезность подобного действия? – заявил я, искренне надеясь, что придется.
К сожалению, все-таки не пришлось. Он медленно поднял голову.
– Господин премьер-министр, я глубоко сожалею об этом в высшей степени печальном инциденте и должен просить вас поверить, что лично мне ничего об этом не было известно.
Возможно, и не было, но снимать его с крючка я не собирался. Во всяком случае, пока. Точно так же на моем месте, несомненно, поступил бы и он. – Это является очевидной попыткой наших гостей обмануть правительство Ее Величества. Кроме того, это включает в себя серьезное нарушение закона, выразившееся в тайном, несанкционированном ввозе в Соединенное королевство взрывчатых веществ.
– Господин премьер-министр, для вас, очевидно, не секрет, что французское правительство никогда не знает, чем занимается французская служба безопасности, – вполне резонно заявил он.
– Вы хотите сказать, что не несете ответственности за их деяния?
Оказывается, это совсем не то, что он хотел сказать. Отрицать свою ответственность было бы просто нелепо.
– Нет, конечно, но… если эти свидетельства достоверны, то вынужден просить вас принять мое глубочайшее сожаление.
Достоверность была без труда подтверждена, но затем секретарь Кабинета нанес ему нокаутирующий удар.
– Простите, мсье президент, но это ставит господина премьер-министра в очень сложное положение в отношении вопроса о ламаншском туннеле.
– Да, когда новости об этом взрывном устройстве появятся в прессе, британцы вряд ли согласятся на какие-либо уступки, – подтвердил я.
– Они будут вынуждены все время думать, достаточно ли безопасно через него проезжать! – достаточно внятно пробурчал Хамфри.
– А вдруг там будет полным полно официальных французских бомб, – для надежности добавил я.
Мы с мсье президентом
– Хотя, – для видимости немного подумав, предложил я, – в интересах англо-французской дружбы мы, конечно, могли бы забыть о преступлении ваших сотрудников безопасности.
Он тут же предложил мне готовый компромисс, так сказать, встретиться на полпути. В буквальном смысле слова!
– Что ж, полагаю, мы… мы могли бы найти общий язык в отношении суверенитета. Каждой стороне – по полпути в туннеле.
Секретарь Кабинета демонстративно записал это.
Довольно кивнув, я сказал:
– Нам бы хотелось, чтобы в половине соответствующих надписей английский язык был первым. А также, что еще важнее, чтобы торжественная церемония открытия состоялась через два месяца. Сначала в Дувре, затем в Кале.
– По-моему, идея просто превосходна, – произнес президент, широко улыбнувшись. – Лучшего выражения тепла и взаимодоверия между нашими двумя странами и не придумать.
Мы все обменялись дружескими рукопожатиями.
– Хамфри, подготовьте проект коммюнике и покажите его нам во время похорон, – распорядился я. – Н проследите за тем, чтобы пресса ничего не узнала о взрывном устройстве. Равно как и о щенке Лабрадора. Ведь если туда попадет одно из этих происшествий, – я бросил на президента многозначительный взгляд, – то за ним наверняка выплывет и другое, не так ли?
– Да, господин премьер-министр, – согласился он и даже позволил себе изобразить некое подобие приветливой улыбки.
Теперь благодаря этому коммюнике и счастливой случайности этот день стал весьма успешным и по-настоящему удачным днем!
13
Конфликт интересов
Чтение утренних газет не вызвало у меня ничего кроме тихой депрессии. О чем я и не преминул пожаловаться своему главному личному секретарю, когда он после завтрака зашел ко мне в кабинет.
– Они все утверждают, что с тех пор, как я стал премьер-министром, практически ничего не изменилось.
– Этим можно только гордиться, господин премьер-министр, – одобрительно заметил он.
Конечно, можно считать это и комплиментом, но только с точки зрения государственного служащего.
– Сегодня успел просмотреть целых девять лондонских газет, и в восьми из них обо мне ни одного доброго слова!
– Значит, девятая наверное лучше? – утвердительно спросил Бернард, видимо, неверно истолковав подтекст моего утверждения.
– Девятая еще хуже! – Я горестно покачал головой. – В ней обо мне нет даже упоминания. Ни единого слова! (Для политиков дурная слава обычно намного предпочтительней, чем забвение. – Ред.)