Да здравствует ворон!
Шрифт:
– Беда! Немедленно летите туда!
– Что случилось?
– Посвященная сбежала.
– Что?!
Подскочив на постели, Юкия с досадой прищелкнул языком: «Сторож-то куда смотрел?!»
– Я послал туда тех, кто охранял Кин-мон. Сейчас полечу в Кэйсоин, соберу подкрепление – всех, кого смогу.
– Хорошо. Мы отправимся в священные земли.
Бледный Акэру кивнул:
– Осторожнее там.
Юкия и Тихая, обернувшись птицами, полетели к запретным воротам. Кто сейчас охранял молодого господина? Посвященную сторожил один из кохаев, который только в этом году окончил
Перейдя мост от Сёёгу, они вошли в опустевший дворец, но по дороге к воротам перед глазами вдруг побелело. Юкия невольно вскрикнул, и тут же раздался гулкий удар грома. Они бежали по проходу, окруженному каменными стенами. Внезапно вокруг стало светло как днем, а уши заполнил грохот, от которого закололо в груди. Перед глазами будто сверкнула молния, а под ногами все зашаталось, как от удара. Они рухнули на колени, лишь через несколько мгновений зрение начало возвращаться. Это землетрясение было самым крупным после прошлогоднего. На священной земле что-то случилось.
Юкию будто подбросило пружиной, и он закричал Тихае:
– Скорее!
– Бежим!
Когда они достигли укрепления, там метались оставленные для охраны воины и священники.
– Что случилось? Где Его Высочество?
– Не знаем! Его Высочество пока еще… – начал один из воинов, но тут, взглянув через бойницу на Кин-мон, его прервал один из жрецов:
– Вернулся!
– Ваше Высочество! – выбежал из укрытия Юкия, однако, увидев молодого господина, ахнул.
Тот, пошатываясь, тащил кого-то на себе. Тело на его плечах дымилось, и, как только наследник шагнул из ворот в Ямаути, до собравшихся донеслась тошнотворная вонь. Юкия потерял дар речи при виде ужасного состояния раненого. Тот весь обгорел, на руках и ногах обнажилась красно-черная плоть. Если бы они не заметили, что пострадавший меньше других воинов, вряд ли узнали бы в нем Сумио.
Молодой господин передал раненого подскочившим прислужникам и медленно опустился на землю.
– Ваше Высочество!
– Я в порядке. Но там остались другие.
Юкия ахнул. На лице молодого господина выступил пот.
– Вперед! – рявкнул хозяин, и Юкия, словно его толкнули в спину, помчался в священные земли.
Там царил тот же отвратительный запах. Несмотря на то, что сам Юкия почти не заходил сюда, карта, составленная товарищами, полностью отпечаталась в его голове. Посвященную должны были держать неподалеку от Кин-мон.
– Если меня кто-то слышит, подайте голос! – закричал он. Ответа не было.
На бегу он зажег светильник, но дым все равно застил глаза. Юноша не знал, кто где, слышал лишь, как без конца звучит хохот Оодзару. На лбу выступил холодный пот. Что это за запах? Почему никто не отвечает?
– Сигэ, где ты? – кричал он на бегу, как вдруг упал, запнувшись.
Он обернулся: в глаза бросилось скрюченное обгоревшее тело.
– Нет…
Он опрометью бросился к останкам.
– Сигэ!
На поясе висело то, что осталось от расплавленного меча… Значит, это правда кто-то из Ямаути-сю. Вокруг в беспорядке раскатились камешки, что когда-то украшали меч: их заранее подбирали, чтобы изготовить оружие специально к вступлению выпускника в ряды гвардейцев. Одинаково украшенных мечей не существовало, и сейчас перед Юкией лежал тот, который он видел даже чаще, чем свой.
– Нет! Не-е-ет! Почему?! За что?!
Эта кучка углей совсем недавно была его лучшим другом. Юноша попытался коснуться прижатой к груди руки, но та рассыпалась. Окончательно растерявшись, Юкия закричал:
– Сигэмару! Это приказ! Дыши, болван! Проси о помощи! Скажи, что тебе больно!
Ответить было некому.
– Говори-и-и!!!
Горло чуть не рвалось от крика, но Сигэмару не оживал.
– Перестань, Юкия. Он мертв.
– Не верю! – Не помня себя, он сбросил чью-то руку, схватившую его за плечо. – Не верю-у-у!!!
Когда Тихая нагнал друга, тот почти потерял рассудок. Вокруг лежали дочерна обгоревшие тела ятагарасу, и Юкия приник к самому крупному из них. Глаза его беспорядочно блуждали. Что-то крича, он пытался обнять приятеля, однако при каждом его прикосновении тело рассыпалось, и дрожащие руки Юкии хватали лишь воздух.
Хохот обезьян постепенно удалялся, и все же стоило соблюдать осторожность. Надо уходить, но, сколько Тихая ни дергал Юкию за плечи, сколько ни звал его, тот, словно обезумев, продолжал выкрикивать имя Сигэмару.
Тихая и сам стоял, не зная, как быть. Тут сзади кто-то охнул:
– Что это с ним?..
Подбежавший Ямаути-сю решительно подошел к Юкии и влепил ему пощечину.
– Идиот! – заорал красный от злости Итирю. – Что ты тут сидишь? Ты наш командир! Быстро отдай приказ!
И он указал Юкии на почерневшие тела товарищей, но тот лишь растерянно сидел на земле.
– Ты собираешься оставить их здесь?
Схватив Юкию за шиворот, он заглянул тому в глаза:
– Приказывай!
Юкия был бледен, зубы его стучали, однако голос прозвучал неожиданно спокойно.
– Уходим вместе с пострадавшими. Закрыть ворота и заняться ранеными. До распоряжения Его Высочества никому сюда не заходить.
– Слушаюсь!
Итирю скомандовал подбежавшим кохаям, и жертв вынесли за ворота. Тело Сигэмару несли Тихая и Юкия. Перемещать крупного мертвеца оказалось невероятно сложно, куски обращенного в уголь трупа падали и оставались на дороге.
Пока они шли, лицо Юкии ничего не выражало, но он, не переставая, бормотал:
– Проклятье… проклятье… Им это с рук не сойдет.
Когда Акэру вернулся из Кэйсоин, он увидел белые полотнища, расстеленные в гостиной Сёёгу. Под тканью угадывались человеческие тела, и по тому, что они совсем не двигались, он догадался, что произошло худшее.
В панике он побежал искать кого-нибудь и услышал, как в отдельной комнате кричали друг на друга военные лекари. Они пользовали Сумио и молодого господина. Сумио ужасно обгорел, поэтому, оказав юноше первую помощь, его собирались перевезти на летающей колеснице в Сиондзи. Говорить мог только молодой господин, который и рассказал, что же произошло.