Дагестанские святыни. Книга вторая

Шихсаидов Амри Р.

Линия в длину в центре – это изображение дороги, а линии, которые начерчены поперёк, – это обтёсанные брёвна (шпалы), а две линии вдоль дороги – это железные полосы (рельсы), на которых установлена железная повозка, а на ней – квадратные дома над протянутыми полосами (рельсами) по обеим сторонам дороги. Подлинно, я не могу здесь дать изображение этих домов, которые летают поверх дороги с большей скоростью подобно быстрой молнии, потому что я не умею хорошо рисовать, как это необходимо [в данном случае]. Кто желает увидеть её, пусть обращается к русским книгам. А суть заключается в том, что после того, как они сделали квадратные дома, одинаковые по форме вверх и вниз, в длину и в ширину, выкрашенные в различные цвета, каждый из которых вмещает около десяти человек или больше, со всем тем, что необходимо, – а в них зеркала, стулья, подушки и места для хранения всех постельных принадлежностей, – они сделали для каждого из этих домов короткие железные цепи для сцепления одного дома с другим. Затем соорудили впереди них огромный круглый котёл из меди, похожий на самовар, в котором кипит чай. У этого котла есть дымоход. В котёл наливают воду и разводят под ним огонь, и при сильном кипении воды он (поезд) бежит подобно пароходу по поверхности воды. Во время отправления поезда этот котёл издает ужасный звук, то сильный, то слабый, т. е. у него есть рукоять, за которую держится машинист, и если он повернёт её немного в сторону, то раздается звук, неприятный для слуха, а если в другую сторону, не раздается звука. И удивительно, что дома, которые вмещают тысячи мужчин и женщин, едут со скоростью при помощи воды и огня, а этот человек (машинист) между тем держится за рукоять и опускает её, когда пожелает. Хвала тому, кто создал подобное, и велика его сила, поскольку он подчинил воду и огонь человеку. И то, и другое – самые большие силы, и обе они служат человеку.

Затем они выстроили великолепные дворцы между двумя городами – Москвой и Петербургом, чтобы пассажиры, которые едут из одного города в другой, [могли делать] остановки, а в них [этих дворцах] есть всё, что только пожелаешь и что радует глаз из еды, фруктов, одежды и всевозможных вещей, однако всё это за деньги, не бесплатно. А чтобы сделать остановки для пассажиров в местах, где это необходимо, [назначено] определённое время по часам. Например, в одном месте – десять минут, в другом – двадцать, в третьем – четверть часа, полчаса, одна восьмая часа, одна шестая часа, одна седьмая часа и так далее… А для посадки тех, кто едет по этой дороге в Петербург или из Петербурга в Москву, [существует] определенное время, ни раньше, ни позже, а кто опоздает сесть на поезд в соответствии с упомянутым временем, тот остаётся в этом месте до следующего дня, пока не приедет следующий поезд».

В своем сочинении Абдурахман упоминает и полковника Богуславского, с которым пленники встретились по прибытии в Петербург и который был первым приставом при Шамиле, впоследствии состоял драгоманом Министерства иностранных дел с 1862 по 1870 гг.: «После того, как имам и мы сошли с железной дороги, мы встретили на окраине города Петербурга (сразу как только вышли) друга имама и его любимца, умного и сметливого, искусного переводчика, [находящегося] теперь в качестве посланника его величества в хранимом [Аллахом] городе Стамбуле, полковника Богуславского, который говорит и переводит на арабском, персидском, английском, французском, турецком и других европейских языках. Тогда он был адъютантом у дежурного генерала, помощника царского министра, который управлял всеми военными делами русского государства. Богуславский был человеком, которому принадлежит первенство в уме, проницательности и верности. Поэтому его неоднократно назначали переводчиком между имамом и великим падишахом, а также между имамом и генералом-фельдмаршалом князем Барятинским. Мы нашли при нем (Богуславском) великолепную коляску, приготовленную для имама. Этот полковник подошел к имаму, поздоровался с имамом за руку, поприветствовал его в связи с его прибытием и предложил свое гостеприимство. Он говорил с имамом на арабском языке, и с каким необыкновенным искусством он говорил! А сказал он следующее: «Добро пожаловать, благородный уважаемый гость, приглашенный остановиться у справедливого, великого государя, который никогда не перестает быть щедрым. Вы прибыли в добрый час». Таким образом, они вдвоем поехали в этой коляске, сыновья Шамиля – во второй, а его спутники – в третьей [и ехали] до тех пор, пока не прибыли к дворцам, пятиэтажным или шестиэтажным, а у них большинство домов таких, даже некоторые из них семиэтажные, и остановились в них. Они очень хорошо обставлены и украшены различными тканями – столами и стульями, обтянутыми разноцветной парчой. На них различные яства и множество фруктов, «которые не прекращаются и никогда не запрещаются» (Коран, 56, 32), и возвышающиеся постели. Как будто это какой-то рай, и «гроздья его близки» (Коран, 69, 23).

Богуславский сказал нам: «Ешьте и пейте на здоровье. Это уважение специально тебе оказал царь, о имам!..».

Встреча Шамиля с императором, состоявшаяся во время второго визита имама в Петербург, а точнее в июле 1860 г., описана Абдурахманом со всеми предшествовавшими этому событию необходимыми процедурами:

«На следующий день утром он (полковник Богуславский) пришел к нам и сказал: «Сейчас мы сначала отправимся к дежурному генералу – помощнику министра, как это положено». Мы отправились к нему, а с нами и наш друг капитан Руновский. Когда мы прибыли к дежурному генералу, он поднялся навстречу имаму и приветствовал его словами: «Добро пожаловать! Вы прибыли весьма кстати». И встретил его доброжелательными и подбадривающими словами…Имам изложил ему свое желание отправиться к министру и [спросил], когда ему будет можно это сделать. Генерал ответил ему: «Когда пожелаешь».

Получив разрешение на встречу, Шамиль отправился к министру Милютину в его дом. Нас встретили у него так же, как встретили до этого у его помощника дежурного генерала, с уважением, почтением и приятными беседами. Имам попросил у министра довести до сведения царя о том, что он хочет встретиться с ним, и [спросить], когда это будет ему разрешено».

Далее Абдурахман сообщает о встрече Шамиля с императором в Красном Селе во время приготовлений последнего к военному параду: «Через день или два пришел высочайший фирман [с приглашением] явиться к царю. И вот мы прибыли в Красное Село. А это селение близ Петербурга, в нескольких верстах от него, в котором великий падишах живет летом из-за свежего воздуха. Это селение окружено садами и деревьями, в нем – неисчислимые красоты. Царь занимался тогда приготовлениями для выезда в военный лагерь, [расположенный] в обширной степи, где находились войска в течение двух времен года – весны и лета. [Когда мы прибыли туда], то мы нашли царя в великолепных дворцах, а у ворот – толпу знатных людей и государственных вельмож, дожидающихся у дверей, когда царь выйдет к ним, как это принято у знати, а особенно тогда, потому что он был занят приготовлениями к выезду. Ему не представилось удобного случая пригласить нас в свой дом, и мы стояли поэтому вместе со всеми [собравшимися] у дверей. Как только император случайно брошенным взглядом увидел имама с лестницы дворца, он направился прямо к нему, не обращая внимания на тех, кто находился вокруг. Он остановился перед Шамилем, а люди, находившиеся там, смотрели на них и удивлялись тому, с каким огромным уважением отнесся царь к Шамилю. Царь спросил имама о его здоровье. Имам выразил свою радость и счастье по поводу того, что видит его снова здоровым и невредимым под [всеведущим] взглядом смотрящего на него глазами милосердия и заботы. Беседа продолжалась недолго. Царь посоветовал имаму поехать в военный лагерь, если он желает полюбоваться зрелищем парада, который Шамиль хотел посмотреть в прежние дни…». «Немного позже из этих дворцов вышел брат великого императора высокочтимый князь Николай или Михаил, затем – царица со свитой из знатных женщин. Все они направились вслед за царем в военный лагерь».

Парад в Красном Селе, куда был приглашен Шамиль, и встреча с императором и императрицей также подробно описаны Абдурахманом. Взору Шамиля и его спутников предстали последние достижения военного дела, различные подразделения войск – конные войска, пехота и др., прекрасное обмундирование и золоченые головные уборы с изображениями златоглавых орлов – герба Российского государства. Особое внимание Абдурахмана и его спутников привлекли великолепные кони, послушно исполнявшие свои обязанности во время парада. Абдурахман воспевает их в стихах, цитируя древних арабских поэтов. Все увиденное не оставляло никаких сомнений в могуществе царя и Российского государства, о чем неоднократно повторяет автор.

«Когда мы прибыли в лагерь, мы сошли с колясок и сели верхом на лошадей, специально приготовленных для верховой езды. Мы остановились, будучи верхом, в стороне, неподалеку от царя, а он объезжал на коне справа и слева между [рядами] солдат и говорил: «Здорово, молодцы!». Они отвечали ему в один голос: «Здравия желаем Вашему императорскому величеству!». После чего он объезжал расположение солдат таким образом, сидя на своем коне… И всякий раз, когда проходила перед ним группа верховых или пехотинцев, он говорил: «Здорово, молодцы!». И они отвечали ему в один голос: «Здравия желаем Вашему императорскому величеству!». А группы эти не походили одна на другую в средствах передвижения, одежде и форме. Более того, у каждой из этих групп был особый вид формы, отличающийся один от другого. Например, среди них [есть такие], головные уборы которых позолочены, сделаны спереди с изображениями орлов, и издалека кажется, будто на головах у них птица из чистого золота в сиянии, великолепии и блеске. Одежда их также позолочена в большом количестве. И лошади их все как одна по цвету и величине, как будто бы их отливали по форме. Таким образом перед ним прошло множество групп, различающихся одеждой, вооружением и лошадьми…

Затем великий император объявил благодарность начальнику войск за то, что он нашел в хорошем порядке их организацию. И другим так следует. После того, как прошли всадники, вслед за ними вышла пехота. Среди них (пехотинцев) находился его сын (т. е. сын императора. – Авт.). Он шел так же, как и все, и делал то же, что делали они. Когда царь увидел его в рядах пехоты, он показал Шамилю на него и сказал: «Видишь этого мальчика? Это мой сын». Прошел перед ним также [другой] его сын в другом ряду, и царь указал на него имаму, как и в первый раз с такими же словами. Затем вышел отряд всадников, лучше предшествовавших оружием, лошадьми и выправкой. Нам сказали, что это лучшая часть из находившихся там войск. В их авангарде находился старший сын царя – наследник высочайшего императорского престола – в отличном обмундировании. Он проехал перед ним на коне, а за ним [другие] всадники. И вот, когда он приблизился к [тому] месту, где находился его отец, [оказавшись] сзади него, тот отдалился немного от него, довольный им, отдавая должное ему и его положению.

Затем великий император, его сыновья, братья и все войска возвратились… с поля. Мы тоже сели в коляски и прибыли в Царское Село, а значение его на их языке – селение, принадлежащее царю. Он живет здесь вместе со своей семьей большей частью летом по причине хорошего воздуха в нем. От него до самого Петербурга [проходит] железная дорога. Император [может] добраться по ней в мгновение ока, если пожелает. Затем мы возвратились из этого прекрасного селения в Петербург после того, как завершился смотр войск».

Увлекательным путешествием стала для пленников поездка в Петергоф, расположенный на Балтийском побережье между Петербургом и Кронштадтом. Пароходом, еще одним из «чудес» времени, прибыли они в царскую резиденцию на самом берегу моря. Прогулка пленников по аллеям роскошного сада с бесчисленными, необыкновенной красоты фонтанами и дворцовыми комплексами не оставила никого из гостей равнодушными. Абдурахман описывает палаты дворцов, великолепные ансамбли фонтанов с их мощными каскадами, золоченые и мраморные статуи, сверкающие на солнце. Огромное впечатление на посетителей произвели уникальные каскады и аллеи фонтанов, протянувшиеся к самому берегу моря, каналы и пруды, многочисленные скульптуры с изображениями мифологических персонажей, античных богов и героев и особенно «Большой каскад» с фигурой Самсона, раздирающего пасть льва, в самом центре парка. В подробностях и не без чувства юмора поведал он читателю и о впечатлениях посетителей от фонтана-шутки в виде зеленого дерева, который ввел в заблуждение спутников Шамиля.