Дахштайн
Шрифт:
– Мистер Фауст отдыхает, но вы обязательно увидите его завтра.
Мистер Функ улыбнулся, кивнул и отправился в гостиную на завтрак. Я проводила его взглядом, и когда двери сомкнулись, а в холле остались только мы двое, повернулась к Вильгельму.
– Такое впечатление, что тебе доставляет удовольствие злить меня.
– Все дело в том, что здесь нет других развлечений, госпожа управляющая отелем потерянных душ, – иронично протянул Рот.
– Надеюсь, Феру Люцию скоро надоест твое присутствие здесь.
– Его Мрачность меня обожает. К тому же кто-то должен присматривать за
Если бы я могла убить его взглядом, а я могла, то Вильгельм уже давно был бы мертв. Проблема в том, что наглый администратор не был в полной мере живым, а значит, пытаться сделать его мертвым – бесполезная трата времени. Такие существа, как Рот, остались лишь в преданиях и легендах, скрываясь среди людей.
Подождав и проверив, чтобы все постояльцы позавтракали, вернулась в свои апартаменты. Фауст спал, поэтому я направилась во вторую спальню, с расписанными от пола до потолка стенами и огромным старинным зеркалом. Сняв пиджак, я заколола волосы, обнажив печать за ухом – рубец, едва ли похожий на татуировку. У смертных этот символ назывался «крест Левиафана» или «сульфур». Печать, оставленная Повелителем, состояла из двух частей. Нижняя часть выполнена в виде знака бесконечности (?). Верхняя – представляла собой двойной крест (‡). Люди трактовали его ошибочно: крест символизировал защиту и равновесие, а знак бесконечности подчеркивал постоянную природу, вечность Вселенной.
Сульфур или алхимическую серу ассоциировали и со знаком Дьявола, что казалось ближе к истинному значению печати. Правда была довольно проста: двойной крест – это Бог, церковь и небеса, а перевернутая восьмерка, в которую упирался крест, – змей, бесконечно искушающий внизу и всегда появляющийся там, где есть вера.
Все до единого творения Фера Люция носили сульфур за правым ухом.
Желание увидеть Ниотинского зудело под кожей. Я оправдала себя тем, что должна следить за событиями в Праге, чтобы, не дай Дьявол, они не нашли к нам дорогу.
Скользнула по отражениям и очутилась в зеркале автомобиля, где царило молчание. Два хранителя Грегора отсутствовали, на заднем сиденье развалился Фил. Он либо спал, либо был без сознания. Хотя нет. Филипп открыл глаза и посмотрел на меня в зеркале, а после снова закрыл и принял бессознательный вид.
«Что за… Великий инквизитор взялся за друга Дэна? И где он сам?»
Я отразилась в окнах машины. Увидела ухоженную улицу, коттедж справа и виднеющийся за поворотом Тройский замок. Дом Грегора. Становилось все интереснее.
Двери открылись, и Ниотинский тяжело опустился на кожаное сиденье. Недельная щетина украшала подбородок, смягчая контур челюсти. Черные брюки и свитер под горло обнимало бежевое двубортное пальто. Грегор выглядел успешным интеллектуалом, а никак не главой древнего Ордена. Он схватился за руку с перстнем и посмотрел в зеркало заднего вида. Я засмеялась, епископ меня так и не увидел, но, ставлю на кон сто лет демонической жизни, что чувствовал присутствие своим занятным кольцом. Ледяные, словно Арктика, глаза опасно сузились. Грегор потер палец с печаткой и пошарил взглядом по отражающим поверхностям.
– Лилит? – позвал он, но сегодня я не намерена была болтать, лишь подсматривать. – Лилит, покажись.
О, сколько разных оттенков эмоций слышалось в том, как он произносил мое имя. Я затаилась в глубине зеркала. Перестав смотреть в отражение, Ниотинский повернулся к другу Дэна.
– Филипп, проснись, – потряс он парня за плечо.
Тот распахнул глаза и очень натурально удивился, словно забыл, где находится, но быстро пришел в себя и сел ровнее, насколько это было возможно, отодвинувшись от Грегора.
– Я не спал несколько ночей, – будто оправдываясь, пробурчал парень.
– Дэниэль улетел в одну из ближайших стран. Это лишь мое мнение, и оно не точно. В тот день, когда он сбежал, на несколько секунд вышла из строя система бронирования аэропорта. Записи о самолетах, вылетающих примерно в одно время, и всех рейсах в ближайшие страны оказались потеряны. Данные о пассажирах на бортах тоже. Пока они только восстанавливают отчетность.
Я слушала и, глумясь, согласно кивала. Очень важно знать, где они ищут, чтобы быть в курсе и успеть увести, если нужно, по ложному следу.
Грегор бросил взгляд на зеркало и сделал знак парню выйти из авто. Они быстро удалились на приличное расстояние, я в это время прыгала по окнам домов, стараясь не упустить их из виду. Мужчины вскоре скрылись за воротами Тройского замка.
Уже не надеясь подслушать их, я случайно заметила на руке Фила подходящий предмет. Вот оно! Электронные часы с квадратным экраном. С удовольствием прыгнула в них, и вся обратилась в слух, отражаясь на стеклянной поверхности.
– Вы объясните, наконец, какого черта происходит? – холодно поинтересовался Фил, смяв в руках входной билет на zamecku prohlidku [33] .
33
Zameckа prohlidkа (чеш.) – экскурсия по замку.
Теперь я поняла, почему Грегор поселился рядом с красно-белым замком. Тройская резиденция напоминала кусок солнечной Италии на окраине Праги. Замок словно построен для того, чтобы воссоздать атмосферу вечного Рима и совершенную иллюзию пригородной усадьбы, полной художественных произведений посреди бескрайних садов, окруженных виноградниками и шумящей рекой.
– Сначала я хочу услышать кое-что о тебе. И на этот раз получить вразумительный ответ, а не то, что ты лепетал в машине.
Филипп шумно выдохнул сквозь зубы и процедил:
– Я не могу сказать. Печать обета. Она падет только после того, как прямо спросит Дэн.
Парень поднял руку с часами и нервно провел ей по волосам, а я как раз смогла увидеть лицо Грегора. Ниотинский запнулся и остановился в явном замешательстве. Потянул воротник свитера, словно сдерживал слова, которые вертелись на языке.
– Ты демон? Но как? Я бы ощутил.
Филипп дернул рукой и терпеливо ответил:
– Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть ваши догадки.
– Я понял, – сдался Ниотинский. – Значит, Дэна ты искать не поможешь?