Дахштайн
Шрифт:
Он почувствовал, как жар прилил к щекам, и скрестил руки на груди, что совсем не вязалось с его привычным поведением. Не так давно Митсон желал видеть ведьму в своей постели, а сейчас смутился, словно никогда не спал с девушкой. Элишка упала на кровать, раскинув руки.
– Не представляю, как искать потомка Фауста среди тысячи подобных гостиниц. Вдруг он вообще не в Австрии? Или здесь, но в совершенно другой стороне, например, возле Инсбрука?
– Есть у меня одно предположение.
Она перевернулась на живот, поерзала, устраиваясь поудобнее,
– Слушай, я понимаю, что ты весь такой загадочный и не говоришь о себе. Но давай начистоту! Кто ты?
– Я связан обетом.
Чернова села на кровати, поджав ноги. Карие глаза сощурились, точно препарируя Митсона.
– Чушь полная! Ниотинскому ты, конечно, мог соврать, но не мне.
Фил молчал, крепко сжимая губы, словно боясь, что слова изо рта вылетят самовольно. Он сделал маленький шажок назад, желая избежать неудобных вопросов. Брови его сошлись на переносице, а лицо напряглось. Элишка попыталась еще раз:
– Тебе напомнить, что мы ищем демонское логово и врата в Ад? Трое служителей Ордена, посланные за нами, не сильно меня успокаивают. Ты сам видел, что их машина застряла где-то возле Гальштата. Я должна доверять тебе, Фил. Пришло время открыться.
Митсон беспокойно растер шею и пожал плечами, словно вел дискуссию с самим собой. Он открыто встретился взглядом с ведьмой, которая, склонив голову, с интересом следила за ним.
– Тебе-то какая выгода? Зачем влезла во все это? Могла бы сбежать.
Элишка отвела взгляд, тяжело вздохнув. Уголки рта опустились, придав лицу страдальческое выражение. Морщась, она потерла место над грудью, словно там болело.
– Джена у кардинала, я должна ей помочь. Дэна я использовала, чем не горжусь. Хочу поступить правильно и выручить его, если это еще возможно.
Фил искал хоть какой-то признак неискренности, но, удовлетворившись ее ответом, решил, что Элишка сказала правду.
– Поговорим утром, когда будем обходить другие пансионы поблизости, – ответил он, раздеваясь и залезая под толстое одеяло.
В ста километрах от них по горной дороге стремительно несся черный «Форд-Мустанг».
Утро на Гозау наступило неслышно, затянув плотным туманом горы и даже лес. Все потому, что к Альпам добрался теплый циклон, принесший дождь вместо снега. Фил практически не спал, всматриваясь в темноту за окном и слушая мерное сопение соседки по кровати. Митсон разбудил ведьму.
Позавтракав, они двинулись по узкой пешеходной дорожке к ближайшему пансионату. Дождь закончился, оставив после себя пробирающую до мурашек сырость. Митсон отвернулся от Черновой, рассматривая пейзаж. Так ему было легче вспоминать.
– Я появился в доме Фауста еще при его жизни. В той самой пентаграмме на третьем этаже.
Элишка взяла Фила за руку и ободряюще сжала, побуждая рассказывать дальше.
– Я жил во времена Карла IV, умер от заражения крови. Попав в Преисподнюю через какое-то время, стал демоном, но страстно жаждал вернуться на Землю. Не знаю, кому может нравиться сидеть там. – При мысли, каково было в аду, Митсона передернуло. – Поэтому, когда я услышал призыв, стоя рядом с князем огня Самуэлем, ударил его в спину коротким клинком, выкованным в адских печах, и прыгнул в круг портала вместо него. Так я оказался у чернокнижника Фауста. – Фил замолчал, шумно сглатывая. Нахмурился и заставил себя продолжать: – Впервые от меня ничего не потребовали. Он только спросил, чего я желаю. Доктор наложил на меня шесть печатей, думая, что я – князь огня Самуэль. Нашим уговором стало следующее: я служу ему, а через тринадцать поколений он вернет меня на Землю на одну людскую жизнь, но в качестве защитника его потомка.
– Что сделал с тобой Самуэль по возвращении в Ад?
– Я скрывался в адских трущобах, иногда выполнял поручения доктора Иоганна. После смерти Фауста затаился, ожидая появления на свет Дэниэля. Печати перенесли меня из Ада в тело младенца. Моя душа вытеснила другую, заняв ее место. Где-то лет в восемь ко мне вернулась память о демоническом прошлом, однако рос обычным ребенком. Я изменился, тело Филиппа, мое тело – в нем нет ничего сверхъестественного, лишь знания.
Фил низко натянул бейсболку, стараясь спрятать глаза, влажные от слез. Он непроизвольно сильно стиснул ладонь Элишки, лежащую в его руке.
– Я должен был присматривать за ним. Защищать. Правда в том, что я постепенно забыл об этом, махнув рукой. Наслаждался своей молодостью и новой жизнью.
Элишка сочувственно хмыкнула и заступила Филу дорогу, всматриваясь в его лицо.
– Перестань себя винить. Что сделано, то сделано. Давай постараемся все исправить. Не ради мрачного кардинала, а ради Дэна.
Чернова ободряюще улыбнулась и, отпустив руку Филиппа, быстро зашагала по пешеходной тропе. Они добрались до пансиона под названием «Хаус Лизенфельд», и Митсон остановился.
– Я не знаю, как именно найти Дэна, но могу обнаружить место, где находятся врата. Демоны почти не оставляют после себя видимых следов, поэтому попробуем так.
Элишка нахмурилась.
– Что это может быть? Необычная погода?
– Почти. Знамения или аномалии, которые буквально указывают на нечто противоестественное. Аномальное количество гроз, которое бывает только на небольшом участке. Падеж скота, редкие болезни местных жителей. Самое заметное – выжженная земля. Возле врат ничего не сможет расти.
Ведьма махнула рукой в сторону двухэтажного дома с выступающими деревянными балконами.
– Возле этого пансиона расчищенный от снега зеленый газон и высокие ели. Значит, это не то место?
– Сейчас зима. Возможно, явных знаков мы сразу и не увидим. Будем заходить во все, на сколько хватит сил. Владельцы могут что-то знать.
Фил стиснул зубы от отчаяния. Дэн для него как младший брат. Митсону казалось невыносимой мысль, что его тихоня-мечтатель Дэн убил человека. Как он допустил подобное?