Далёкая и близкая
Шрифт:
— Но оркестр уже начал играть. Разве ты не хочешь потанцевать?
— Какие к черту танцы! У тебя такой вид, словно ты собираешься дать мне пощечину!
— Лайм, что за тон…
Но он не хотел ничего слушать.
Случилось то, чего Флора так старательно избегала — она осталась с мужем наедине.
Они вышли на балкон, и Лайм закрыл за собой дверь, приглушив звуки музыки и гул голосов в зале.
Флора повернулась к нему и, словно на стену, наткнулась на его пристальный взгляд.
—
Неужели он догадался, что она слышала их с Руфусом разговор?
— Д-дело? — запинаясь, переспросила Флора, краснея.
— Так что с тобой? — нетерпеливо переспросил Лайм. — Может, кто-нибудь тебя обидел?
— Почему ты так решил? — слабым голосом пробормотала она, пытаясь выиграть время.
— Потому что ты явно не в своей тарелке.
— Я просто немного устала, — возразила она, но Лайм недоверчиво покачал головой.
— Я имел в виду совсем другое, и ты это прекрасно понимаешь. Что с тобой, детка? Я хочу знать.
Флора слегка отодвинулась.
— Правда? Это странно.
— Отвечай! Терпеть не могу женщин, которые играют словами!
Не следовало ему произносить слово «женщин» в таком тоне, ясно давая понять, что он считает свою жену одной из многих. Кровь ударила в голову Флоре, сердце ее закипело от гнева. Долго сдерживаемое раздражение наконец выплеснулось наружу.
— Я слышала твою беседу с Руфусом! — выпалила она. — Что ты на это скажешь?
Лайм застыл, словно тигр перед смертоносным прыжком.
— Мне кажется, говорить следует тебе, — совершенно без всякого выражения произнес он.
Его холодное спокойствие только подхлестнуло ярость Флоры.
— А я жду твоих объяснений, — отчеканила она, и так сердито тряхнула головой, что ее прическа рассыпалась, и волосы черными волнами упали на плечи.
Лайм презрительно поднял брови.
— И что именно ты хочешь услышать?
— Почему ты прежде, чем оповестить весь свет о своем намерении иметь ребенка, не потрудился сначала узнать мое мнение на этот счет?
В глазах Лайма сверкнули молнии.
— Ах вот как?
— Можешь не притворяться, что не понимаешь, о чем я говорю, — выкрикнула Флора. — Я сидела в ванной и все случайно слышана!
— Что именно?
— Руфус Мертон спросил, почему ты не можешь чаще привозить меня сюда, в этот дом, а ты ответил, что хотел бы этого, но ни один из нас не хочет поступаться своей карьерой.
— Продолжай, — слегка изменившимся голосом потребовал Лайм.
— А потом, — уничтожающим тоном провозгласила Флора, — ты сказал, что надеешься в самом скором времени изменить эту ситуацию. И мы оба знаем, что ты имел в виду, не правда ли?! — Она бросила ему в лицо эту фразу и замолчала, чтобы перевести дыхание.
—
— Ты еще спрашиваешь!
— Дальше, — поторопил он жену — Пожалуйста, продолжай. Выкладывай все начистоту, я с нетерпением ловлю каждое твое слово!
Флора была в таком состоянии, что не обратила внимания на явный сарказм, сквозивший в голосе мужа. Ее уже было уже остановить.
— Ты хочешь, чтобы я забеременела, разве нет? Именно этому ты посвятил всю прошлую ночь!
Лайм, откинув голову, расхохотался. Но это был холодный, чужой смех.
— Понятно. Мне следовало угадать причину твоего плохого настроения, детка. Тебя приводит в ужас мысль о том, что твои самые страшные опасения сбудутся? Что у нас может появиться ребенок?
Он говорил это так, словно хотел представить ее виноватой.
— Ты хочешь сказать, что я не терплю над собой ни малейшего насилия, но это неправда. И когда мне самой захочется завести ребенка…
— Вот именно, когда тебе захочется, — тут же перебил Лайм, — Так просвети меня, дорогая, — когда же настанет этот миг? В какой невообразимо далекий день? Мы ведь даже не обсуждали с тобой этот вопрос, и, по-моему, пришла пора это сделать. Как ты считаешь?
— Что же тут обсуждать? — мрачно усмехнулась Флора. — Я, скорее всего, уже беременна.
— И что, в этом виноват только я?
— А кто же еще?
— Послушай, давай-ка уточним. В чем конкретно ты меня обвиняешь?
— Ты семь раз занимался со мной любовью прошлой ночью!
— Дорогая, говори немного тише, а то все присутствующие здесь женщины сойдут с ума от зависти!
— Прекрати, мне сейчас не до шуток!
— Ну, а ты-то? Действительно забыла свои таблетки или не захотела их принимать?
— Какое это теперь имеет значение?! Разве ты не мог остановиться, когда я тебе об этом сказала?
— Остановиться? Вот это здорово! Дело в том, что ты, выбрала не самое подходящее время, чтобы сообщить о своей забывчивости. И кстати, как мне помнится, не особенно протестовала.
— А ты просто не захотел прерывать удовольствие!
— И это, по-твоему, страшное преступление? Получать от своей жены удовольствие в постели?
— Послушай, не сбивай меня с толку. Ты прекрасно понимаешь, почему я злюсь.
— Не понимаю. Ну-ка, уточни, в чем я виноват.
— В том, что заставил меня пойти на риск и радовался этому! — дрогнувшим голосом произнесла Флора.
— Да, ты права, не стану отрицать. Я радовался, потому что ни с какой другой женщиной я бы не стал рисковать! Но ты моя жена!
— И ты даже не подумал, что это принесет мне страдания?
Лайм плотно сжал губы.
— Я надеялся, что нет. И потом, разве это так ужасно — родить от любимого мужа ребенка?