Далекие странники
Шрифт:
Казалось, Чжоу Цзышу глубоко задумался над последним заявлением.
— Не будь мои дни сочтены, я рискнул бы выдернуть тебя из этой каши, — произнёс он после длинной паузы. — Спрятал бы твою милую мордашку[405] в своём доме, на полном обеспечении. Чтобы тебе не пришлось возвращаться на гору Фэнъя.
Вэнь Кэсин словно ударился в невидимую стену посреди ночной дороги и резко повернул голову. Он мучительно долго вглядывался в лицо Чжоу Цзышу, пытаясь определить, шутит тот или нет.
— Что ты сейчас сказал? Ты хочешь забрать меня себе?
Ответом ему был лёгкий смех.
— Неважно,
«Никто не поймет этого лучше меня». Чжоу Цзышу на своей шкуре испытал все прелести такой западни, но остатки его слов растворились в мимолетной улыбке.
Уже светало, когда след Лю Цяньцяо внезапно оборвался. Безрезультатно обшарив кусты, Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин собрались повернуть назад, когда до их слуха донесся отчаянный женский вопль. Чжоу Цзышу сразу подобрался и двинулся на голос. Используя цингун, они с Вэнь Кэсином быстро отыскали нужное место. Оба ступали очень тихо, не выдавая себя даже дыханием. При таких навыках можно было наблюдать за развернувшейся драмой, стоя почти вплотную.
Лю Цяньцяо уже получила стрелу в плечо, но продолжала отчаянно отбиваться от человека, который явно не собирался отпускать её живой. Спрятавшись за углом, Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин удивленно переглянулись. Противник Зелёной Лисы также был им хорошо известен. Это был Хуан Даожэнь, глава школы Цаншань.
Примечание к части
? Оригинальная идиома звучит так: «??????» (Мужчине и женщине неприлично обмениваться подарками и прикасаться друг к другу). Это правило долгое время воспринималось очень буквально: императорский гарем, где женщины императора общались с евнухами, прием врача за занавеской и т.д. Фраза приписывается Мэн-цзы, автору одного из канонов конфуцианства. Однако он использует её, чтобы сказать, что, хотя мужчины и женщины не должны случайно прикасаться друг к другу, если женщина находится в опасности, правилом можно пренебречь.
? ??? — традиционный свадебный ритуал, когда жених и невеста пьют из отдельных чаш, а затем скрещивают чаши или обмениваются ими.
? Цао Вэйнин называет Чжан Чэнлина «???» — «лицо маленького цветка», в китайской опере это второстепенная комедийная роль со специфическим гримом на лице (?), клоун или шут.
? ???? — прозвище дословно: Чёрная Бабушка Гу (в честь яда гу).
? ???? — Шивань Дашань. Горы находятся недалеко от современной границы Китая с Вьетнамом.
? ?? — полувымышленное вещество, которое можно сжигать, как ладан, и дым которого оказывает различные эффекты: от сонливости/ засыпания до убийства.
? В тексте присутствует отсылка к идиоме «??????????», или «три сапожника вместе могут победить Чжугэ Ляна/ генерала»
? В оригинале используется определение «маленькое белое лицо» (???) — стандарт красоты в китайской культуре. Также это определение может подразумевать не «мужественного» мужчину, извлекающего социальные преимущества из своей внешности.
Том 3. Глава 60. Мужья и жены
Чжоу Цзышу казалось странным, что дерущиеся проделали такой огромный путь, только чтобы вцепиться друг другу в глотки. Вэнь Кэсин, напротив, не видел в происходящем ничего удивительного и равнодушно ждал в сторонке, кто кого.
До развязки
По последней встрече этот господин запомнился Чжоу Цзышу самодовольством и напыщенностью. Но то было в Дунтине, среди бела дня и при народе. В тот раз Чжоу Цзышу пинком под зад отправил Хуан Даожэня на другой конец улицы, и на этом их общение завершилось. Видимо, Жёлтый Даос[407] гибко подстраивался под ситуацию, встречая «сильных слабостью, а слабых — силой».[408]
Защищаясь, Лю Цяньцяо подняла над головой короткий меч[409] — он был на цунь[410] длиннее кинжала Гу Сян, но Зелёная Лиса не блистала боевыми навыками. При таком раскладе правило «чем длиннее клинок, тем он сильнее» не работало.[411] Попав по рукояти меча, хэндао зацепил пальцы Лю Цяньцяо и выбил у неё оружие. Ледяная беспощадность Хуан Даожэня пробрала его противницу до костей. Она откатилась в сторону и опрометью бросилась к густой роще. Происходящее напоминало отвратительную семейную сцену: женщина в ужасе спасалась бегством, мужчина в бешенстве мчался за ней по пятам.
Вэнь Кэсин понаблюдал за погоней и легонько ткнул локтем своего спутника:
— Я начинаю подозревать, что девица в беде. Неужто ты не собираешься выручать её?
Чжоу Цзышу словно бы не заметил, как его подталкивают к подвигу.
— Боюсь вызвать ревность супруги, — бросил он, наблюдая за продолжавшейся в отдалении схваткой.
Вэнь Кэсин устраивал фарс из всего подряд. Если бы Чжоу Цзышу при каждой его выходке оглядывался в недоумении, то давно свернул бы себе шею. Однако в этот раз поток глупостей почему-то прервался. Вэнь Кэсин помолчал, а затем изрек самым благопристойным тоном:
— Тебе пора повзрослеть и стать серьёзнее, А-Сюй. Ты ведёшь себя непорядочно, пользуясь моими чувствами как ширмой.
Голова Чжоу Цзышу сама собой повернулась в его сторону. Он и подумать не мог, что сумасбродный Вэнь знает слово «серьёзный».
— Имей в виду, я очень мстителен, — с убийственной обстоятельностью предупредил Вэнь Кэсин. — Если из-за твоих насмешек я утрачу самообладание и нарушу завет Чжоу-гуна,[412] не дождавшись первой брачной ночи, тебе придётся несладко, а винить будет некого.
Чжоу Цзышу зажал себе рот ладонью.
— Ты слишком одержим несбыточными фантазиями, — пробормотал он, собравшись с мыслями, и всё-таки потащился в темноту — проверять, как там Лю Цяньцао. По крайней мере, это давало прекрасный повод не смотреть на Вэнь Кэсина.
Должно быть, в цзянху многое случилось за время их зимовки в поместье Марионеток. Покидая Дунтин, Чжоу Цзышу уже ощущал приближение беспорядков, но тайное убежище Лун Цюэ надёжно укрывало от мирских бурь. Любопытно, мог ли Хозяин Долины оставаться в счастливом неведении относительно назревающей смуты? Чжоу Цзышу не удержался и всё-таки скосил глаза на Вэнь Кэсина, беззаботно шагавшего позади.