Далекие странники

Priest P?

— Домой?

— Домой, А-Сян, — глубоко вздохнул Цао Вэйнин.

— Очень хорошо! — усмехнулся Чжао Цзин. — Раз выяснилось, что ты — маленький призрак Долины, необходимость в церемониях отпала. Думаешь, мы позволим тебе приходить и уходить, когда вздумается?..

Сильный порыв ветра ударил Чжао Цзина в спину, оборвав его речь. Мечник Цюшань резко развернулся, чтобы отразить нападение, и осознал, что его атаковал Е Байи. Тот оставался в седле и держал Лунбэй, однако меч не покидал ножны. Белый всадник одним взмахом руки направил

мощный поток энергии, который чуть не смёл героя Чжао.

Даже не поглядев на Чжао Цзина, Е Байи обратился к Цао Вэйнину:

— Друг, о котором ты говорил, — это мальчишка по фамилии Чжоу, верно? Отведи меня к нему, и я доставлю вас в безопасное место.

Ошарашенные герои могли только беспомощно наблюдать за тем, как Е Байи уводит из их рук Гу Сян и Цао Вэйнина.

— Цао Вэйнин, ты осмелишься уйти? — наконец-то подал голос Мо Хуайян.

Цао Вэйнин напряжённо выпрямил спину, остановился, обернулся и тихо отозвался:

— Шифу…

— Отправишься с ними, — процедил его наставник, — и в ту же секунду перестанешь быть учеником школы меча Цинфэн. Ступишь на тёмный путь… и я, и все последователи праведных школ станут твоими непримиримыми врагами!

Цао Вэйнин, казалось, пошатнулся, и Гу Сян поспешила поддержать его.

— Подумай хорошенько, — продолжил Мо Хуайян. — Не позволяй одной ошибке сделать тебя объектом ненависти до скончания лет.

Оцепенение Цао Вэйнина не спадало довольно долго. Затем Гу Сян почувствовала, как он мимолётно сжал её ладонь, потом отпустил и снова сжал ещё крепче.

— Шифу, я принёс клятву, что до самой смерти ни на мгновение не усомнюсь в А-Сян и не подведу её… Вы с детства учили меня держать слово. Я не могу забрать обещание, данное её семье.

Глава школы меча Цинфэн побледнел и стиснул зубы. На скулах Мо Хуайяна долго играли желваки, прежде чем он колко рассмеялся, три раза повторил «хорошо» и резко отвернулся, словно больше знать не хотел ученика-отступника.

Цао Вэйнин преклонил колени. Гу Сян посуровела, но, немного помедлив, всё же опустилась на колени плечом к плечу с ним. Бывший ученик трижды поклонился в сторону Мо Хуайяна, разбивая лоб в кровь.

Затем Цао Вэйнин повернулся к бывшему шишу Мо Хуайкуну и повторил три покаянных земных поклона, стискивая зубы и не в силах вымолвить ни слова. Мо Хуайкун пристально смотрел в ответ. Старший заметно нервничал, словно хотел что-то сказать, да не находил правильных слов. Всё, что он смог, это с чувством выругаться:

— Твою мать! Что ж это творится!

Отбив поклоны старшим, Цао Вэйнин с помощью Гу Сян поднялся на ноги. Е Байи терпеливо ждал неподалёку. Внезапно Мо Хуайян развернулся, сверкнул глазами и негромко, надломленно позвал:

— Вэйнин!

Сердце Цао Вэйнина ёкнуло.

— Шифу…

Мо Хуайян глубоко вздохнул и, немного поколебавшись, подозвал ученика:

— Подойди. Мне нужно кое-что сказать тебе.

Е Байи недовольно свёл брови, ожидая от

этой парочки учителя и ученика новых проблем. Но увидев, что Цао Вэйнин направился к наставнику, отвернулся. Их расставание навек не имело к нему никакого отношения.

Сделав несколько шагов, Цао Вэйнин опустился на колени перед шифу. Мо Хуайян смотрел на него со смешанными чувствами. Затем он положил руку на голову ученика, словно тот был маленьким ребёнком, тяжело вздохнул и промолвил, закрыв глаза:

— В вашем поколении… я ценил тебя больше всех прочих.

— Шифу, я… — поперхнувшись, начал Цао Вэйнин.

И не смог закончить фразу, поскольку сцена грустного прощания резко изменила окраску. Неожиданно для всех, рука Мо Хуайяна сдавила голову ученика с силой десяти тысяч цзюней.^[460] Из всех цицяо^[461] Цао Вэйнина хлынула кровь. Гу Сян истошно закричала. Мо Хуайкуна окатило багряным фонтаном, но он никак не отреагировал, продолжая оторопело смотреть на коленопреклонённого юношу… Мо Хуайян отнял руку, и в оглушающей тишине Цао Вэйнин повалился на землю.

— С момента основания школа меча Цинфэн следовала пути пяти добродетелей: справедливости, верности, сыновнего почтения, человеколюбия и праведности, — тихо произнёс Мо Хуайян, глядя на тело у своих ног. — Никогда прежде наши стены не воспитывали предателей. Этому Мо стыдно за то, что под его наставлениями вырос столь неблагодарный, нечестивый ученик… У меня не было иного выбора, кроме как… собственноручно очистить имя школы от этого зла в качестве извинения перед всем миром… Я прошу…

— Катись ты на хер!^[462] — неистово прорычал Мо Хуайкун.

— …милостиво простить мой провал, — после небольшой паузы закончил Мо Хуайян.

Гу Сян очертя голову ринулась вперед. В её полубезумных глазах читалось единственное стремление — нести смерть.

— Я убью тебя! — вопила она. — Убью каждого!

Е Байи в мгновение ока спешился, подлетел к девушке, мягко ударил её по затылку и сразу подхватил на руки обмякшее тело. Ледяной взгляд Древнего Монаха прошёлся по толпе напротив и остановился на Мо Хуайяне.

— Вы услышали, что она сказала?

Никто не ответил. Е Байи кивнул сам себе и перекинул Гу Сян через седло.

— Этот скромный старший прозрел, — бросил он напоследок, развернулся и направился прочь.

Е Байи тихо вёл лошадь в поводу, Гу Сян была без сознания, но из уголков её глаз катились слезы.

Оказывается… то, что добро и зло не могут следовать рука об руку — не просто слова. Он шёл по светлому пути, она — по тёмному, а общего пути у них не могло быть. Так уж повелось в этом мире. Таков был установленный порядок вещей, одобряемый и поддерживаемый обществом. Пожелавшим восстать против правил, следовало запастись терпением, забыть об осторожности и отважно бороться против подавляющего большинства.