Далекий светлый терем (сборник)
Шрифт:
Бесстрастности хватило ненадолго, он заговорил горячо, обидчиво, я невольно ощутил симпатию. К неудачникам всегда чувствуешь симпатию, к тому же я и сам разделял его отношение к спортсменам. Не только потому, что меня самого природа обделила если не ростом, то тугими мышцами, пришлось самому наращивать. А если и потому, что с того? Все равно спортсменов не люблю.
– Если не поздно посовершенствоваться, – сказал я, – то я готов. Да-да, это не спорт, человек может и должен совершенствоваться до конца жизни. В чем заключается эксперимент?
– Несложен,
Я кивал, запоминая. Спросил настороженно:
– Но что я должен делать?
– Искать контакты, – ответил он просто. Перехватив мой недоумевающий взгляд, пояснил: – Есть гипотеза, уже почти теория, что наш мозг способен выходить в подпространство. Назовите его гиперпространством, внепространством или как угодно, но суть в том, что мозг способен уловить больше, чем самые сверхчувствительные приборы. И мы очень на это рассчитываем.
Я спросил в приподнятом расположении духа:
– Хорошо бы. Но почему я? К вам, как я знаю, ломились многие.
Он развел руками, в глазах появилось странное выражение, тут же исчезло. То ли хотел сказать, что я лучше, то ли еще что, но выражение глаз почему-то напомнило мне, с каким видом администратор листал мою трудовую книжку.
Я полагал, что день-другой буду привыкать к ванне, растворам, но едва меня опустили в эту теплую воду, как сразу перестал ощущать тело. А когда закрывал глаза, то ощущал себя, как, наверное, чувствовал бог-творец, зависший в черной пустоте.
Иногда становилось страшновато, я распахивал глаза, белый потолок и угол стены действовали успокаивающе. Веки опускались будто сами, снова погружался в полусон-полудремоту. В темноте плавали цветные пятна, круги, кольца, иной раз чудилось, что со мной пытаются установить контакт, я бросался мысленно навстречу: и всякий раз видел, что это очередные глюки.
Но к концу недели показалось, что нащупал во тьме нечто живое. В той странной черноте нет расстояний, я не знал – рядом ли это нечто или же за тридевять галактик, но тут же бросился жадно пробиваться сквозь непонятные барьеры, страстно взывал к чужому разуму, чувствам, мысленно заверял в дружелюбии.
Ответ пришел смутный, не словами и не образами, а скорее чувствами:
– Кто, кто это?
– Я, – закричал я, – человек разумный!.. Мыслящее существо: дружелюбное и открытое. Я хочу с тобой общаться!
Некоторое время я ощущал только красновато-розовое свечение, потом оформилось нечто, что я с некоторой натяжкой назвал бы даже образом:
– Кто, откуда? Какой?
Торопливо, захлебываясь словами и мысленными образами, я спешно передал, что я – человек, двуногий, с планеты Земля, что вертится вокруг Солнца, а Солнце это такая звезда, что вертится на заднем дворе одной из захудалых галактик, а та галактика находится на краю Метагалактики. Еще нес какую-то чушь, ибо не силен в астрономии, но я просто боялся потерять контакт, потому вываливал и вываливал уйму информации, пока ответ не пришел настолько ясный, что я поперхнулся на полуслове-полуобразе:
– Понятно. Землянин. Русский. Эксперимент в лаборатории Жолудева.
Я едва не утонул в ванне, настолько удивился, начал барахтаться, но контакт не оборвался, связь чувствовалась, наконец я сказал растерянно:
– Если вы это знаете.
– Еще бы, – ответил мысленный голос. Я уловил в нем досаду. – Вместо того чтобы отыскать братьев по Разуму, мы отыскали друг друга. Интересно, сколько нас лежит в ваннах, вслушивается и внюхивается?
Я пробормотал:
– Жолудев мне ничего не говорил.
– А вы спрашивали?
– Н-нет.
– И я не спрашивал. Да и какая разница? Чем больше выйдет на поиск, тем больше шансов.
Голос то слабел, то усиливался, но слышимость оставалась достаточно четкой, я слышал чужой голос даже сквозь шум крови в висках.
– Но это уже шажок, – сказал я, скрывая разочарование. – Я что-то не слыхивал, чтобы люди могли обмениваться мыслями. Или хотя бы образами. Может быть, надо сперва научиться понимать друг друга, а потом пробовать понять чужих в космосе?
– Это аллегория, – ответил голос уверенно. Я сразу представил себе человека средней молодости, сильного и уверенного в собственной правоте, успевшего сделать карьеру, пусть не самую высокую, но обогнавшего одноклассников, а сейчас идущего к цели уверенно и напролом. – Но будем искать. Время у нас еще есть.
Жолудев если и удивился, что мне удалось установить мысленную связь с таким же испытуемым, то не отреагировал ни положительно, ни отрицательно. Просто кивнул, поинтересовался, не кажется ли вода холодной, не добавить ли соли, а когда ушел, я с новой энергией бросился искать голоса в черноте подпространства.
Второй, кто откликнулся на зов, был такой же испытуемый. Я ощутил сильное разочарование, потом пришла успокоительная мысль, что если кого-то, скажем, в Австралии положить в ванну с таким же подобранным раствором, то и с ним свяжусь, может быть. Пусть не космос, но все откроется возможность мысленной связи через континенты. А там, глядишь, можно будет научиться и без ванн.
Жолудев однажды сказал благожелательно.
– Не истязайте себя так. Может быть, как раз в момент расслабления получится лучше. Кроме того, нелишне посоветоваться, обменяться опытом или хотя бы впечатлениями с теми, с кем удалось связаться. Хотя, гм, вам они могут не понравиться.