Дальний полет
Шрифт:
– Над этим-то я и работаю, - спокойно ответила Элистер.
– Пошли, Крошка. Ты, мама, обойдешься без нас? Если тебе что-нибудь понадобится, ты нам свистни. Это же не спиритический сеанс.
– Ты так думаешь?
– пробормотала миссис Форсайт, глядя, как ее дочь поднимается с Крошкой по лестнице. Она покачала головой, вернулась на кухню, набрала ведро воды и отнесла к машине - на подъеме вода в двигателе выкипела. Сперва миссис Форсайт осторожно поплескала водой на раскаленный радиатор и только собралась было залить воду в мотор, как
Она оглянулась и увидела молодого человека, устало идущего в гору. На нем был легкий потертый костюм. На руке он нес плащ. Несмотря на усталый вид, походка у молодого человека была твердой. Его золотистые волосы поблескивали на солнце. Он подошел к миссис Форсайт и широко улыбнулся ей, сверкнув синими глазами и показав красивые зубы.
– Здесь живут Форсайты?
– спросил он глубоким баритоном.
– Совершенно верно, - согласилась миссис Форсайт, обнаруживая, что ей приходится поворачивать голову, чтобы окинуть взглядом его плечи. Хотя при этом ее пояс был бы ему впору.
– Вам, наверно, пришлось не слаще, чем Синему кенгуру, - добавила она, похлопывая своего маленького конька по раскаленному боку радиатора.
– Весь выкипел.
– Вы зовете его Синим кенгуру?
– спросил молодой человек, странно растягивая слова. Он повесил плащ на дверь и вытер пот со лба чистым платком.
– Вот именно, - ответила она, сдерживая себя, дабы не поинтересоваться, откуда у молодого человека такой акцент.
– Работает как часы. Выжал педаль - она рванула. Нажал чуть посильнее - и нет тебя. Приходится всегда возвращаться, чтобы подобрать голову, которую обязательно теряешь при такой гонке. Всегда вожу с собой бутыль с клеем и пару подпорок, чтобы ставить голову на место. Ведь без головы можно с голоду помереть - чем есть будешь? А что вас сюда привело?
В ответ он протянул ей желтый конверт. Он внимательно оглядел ее шею и голову, потом машину. Лицо его было непроницаемо, только в глазах бегали чертики.
Миссис Форсайт взглянула на конверт.
– А, телеграмма. Дочка дома. Я ей передам. Заходите и выпейте чего-нибудь прохладительного. Здесь жарче, чем на земле обетованной. И не скребите ногами о половик! Так вы приобретете комплекс неполноценности! Если вы приглашаете мужчину, то приглашаете и пыль на его ногах. Это же честная, благородная грязь. У нас здесь белых ковров не водится. Вы боитесь собак?
Молодой человек рассмеялся.
– Собаки со мной разговаривают, мадам.
Она настороженно взглянула на него, раскрыла было рот - сказать, что его здесь могут понять буквально, но передумала.
– Садитесь, - приказала она. Наполнив бокал пенящимся пивом, она пододвинула его молодому человеку: - Я ее сейчас позову, чтобы она расписалась в получении.
Молодой человек оторвался от бокала, хотел чтото сказать, но в комнате уже никого не было, и тогда он вдруг громко рассмеялся, отряхнул с губ пену м снова поднес бокал ко рту.
Услышав
– Элистер!
– Перестань убеждать меня в вязкости вольфрама, Крошка. Ты же знаешь. С цифрами и фактами ничего не поделаешь. Мне кажется, я понимаю, на что ты меня толкаешь. Но я тебе отвечу: это невозможно. Я никогда не слышала об оборудовании, с помощью которого этого можно добиться. Подожди еще несколько лет, и я раздобуду тебе атомную электростанцию. Но до тех пор, боюсь…
– Элистер!
– …в мире пока не существует… - что? Да, мама?
– Телеграмма.
– А. От кого?
– Как я могу знать, если мои способности к телепатии составляют одну сороковую процента способностей твоего чудища? Другими словами, я ее не распечатывала.
– Ну, мамочка, это уж глупо. Ты же могла сама… ну ладно, давай посмотрим.
– У меня ее нет. Она внизу, у потомка Дискобола, который ее и принес. Ни один человек на свете, - добавила она восторженно, - не имеет права так загореть, если у него волосы такого цвета.
– О чем ты говоришь?
– Спустись вниз, распишись в получении телеграммы, и сама все увидишь. Ты обнаружишь там золотоголовую девичью мечту, всю в пивной пене, потную и разгоряченную от благородных усилий достичь вершины этой горы без помощи крючьев и альпенштока, добравшуюся сюда лишь по зову сердца и велению профсоюза телеграфных служащих.
– К сожалению, моя девичья мечта ограничена литьем вольфрама, - ответила Элистер с легким раздражением. Она в сердцах поглядела на лист с расчетами, положила карандаш и поднялась.
– Оставайся здесь, Крошка. Я вернусь, как только разоблачу очередной заговор моей мамаши, цель которого - отдать мои рыжие локоны очередному охотнику за невестами.
– Она задержалась у двери.
– Ты, мамочка, не останешься здесь, наверху?
– Убери волосы с лица, - мрачно ответила мать.
– Я здесь не останусь. Я ни за что на свете не пропущу сказочного зрелища. И не выкидывай фортели перед молодым человеком - единственное, что я считаю вульгарным на этом свете.
Элистер спустилась по лестнице и прошла коридором к кухне, а мать семенила по пятам, то поправляя на ходу пылающие волосы дочери, то расправляя складки на юбке. Они почти одновременно миновали дверь. Элистер остановилась и без зазрения совести уставилась на гостя.
И было отчего! Молодой человек встал с кресла, не стерев пены с четко очерченных губ, его нижняя челюсть отвисла, голова откинулась назад, и глаза были прищурены, словно от яркого света. Все участники этой сцены на мгновение, казалось, затаили дыхание.
– Ну вот, - опомнилась первой миссис Форсайт.
– Тебя, милая, можно поздравить. Ты разбила ему сердце. Эй, вы, выше нос, грудь колесом!
– Смиренно прошу простить меня, - вымолвил молодой человек. И фраза прозвучала автоматически, будто он не думал, о чем говорит.