Дальний приход (сборник)
Шрифт:
И действительно… Вышел на опушку и увидел впереди болото с редкими, кривыми и низенькими, как будто освещенными лунным светом березками.
Мимо ворчащей лягушачьими голосами топи прошел Савушкин к домам. Было тихо, только на задворках звучал тоскливый женский голос:
— Ходя! Ходя! Иди ко мне, ходя!
Голос этот Савушкин слышал отчетливо, но саму женщину так и не увидел.
Деревня оказалась пустой.
Заглянув в несколько окон, Савушкин понял, что деревня давно брошена. В полумраке комнат валялись
— Наверное, зона тут… — пытаясь не волноваться, пробормотал Савушкин. — Радиация… Или еще чего… Жалко, что дозиметр не взял…
Звук собственного голоса показался ему странным. Все было странным. Жутковато было идти по пустой деревне, наполненной хлопаньем ставней, голосами репродукторов, рассказывающих о новых успехах демократии в Москве…
Неожиданно Савушкин остановился. Он стоял перед полуобгоревшей избой, в которой — это Савушкин точно помнил! — и жил когда-то.
Или не жил… Просто это в страшных детских снах приснилось ему, что в этой избе он жил…
Изба только обуглилась, но не сгорела, не сгорел и хворост, которым была обложена она.
Савушкин поднял одну ветку.
Странно… Стояла жара, а ветка была сырой, словно набухла водою.
— Тебе чего надо тут? — раздался за спиной голос. — А?!
Савушкин испуганно оглянулся. На дороге невесть откуда взявшийся стоял одноглазый мужик.
— Ничего! — соврал Савушкин. — Знахарку ищу…
— Нету ее! — злобно ответил мужик. — Трава у ей плохо растет, дак к агроному уехавши…
— Я подожду… — сказал Савушкин.
— А чего ждать? Познай, когда вернется…
— Подожду все-таки…
— Ну, тогда возле ее хаты и жди! — злобно сказал мужик. — Нечего по деревне блудить… К ней-то чего?
— Я ей и скажу…
— Смотри сам… — мужик медленно тронулся по дороге. — Много еще сказок люди выдумливают. А черт все равно сильнее Бога, хоть и церкви теперь открывают. У нас село было, рядом с детским домом, дак оттуда теперь только одни волки прибегают. Замешкаешься на улице — враз разорвут.
И зачем-то принялся перечислять фамилии соседей, которых зарезали волки.
— Мальцева Анисима с женой Ольгой задрали… Сыромятниковых вместе с малым… Петровых всю семью… Савушкиных…
— Кого? — услышав свою фамилию, переспросил Савушкин.
— Жили тут одни… Фамилие такое было… Всей деревне наказание. Бабка с дочерью, а с ними малец… Дак мальца того с костями волки сглодали. Ты у ихней избы и стоял как раз. Может, ты родственник им будешь?
— Вряд ли… — помотал головой Савушкин. — Вроде у меня в родне никого волки не ели… Не слыхал…
— Дак ведь про такое и не говорят… — неопределенно проговорил одноглазый, и не понять было, то ли поверил он Савушкину, то ли заподозрил что…
Впрочем, уже пришли…
— Здесь я живу… — одноглазый остановился возле хаты, дверь в которую была приперта навозными вилами. — А в соседней хате — знахарка. Только нету ее, к агроному она уехавши.
Он вдруг быстро наклонился и, схватив с земли полено, запустил им в ворона, усевшегося на крыше хаты.
— Кыш! — закричал он. — Кыш, поганая птица!
Полено не долетело до ворона. Загрохотало по дранке, а ворон даже не пошевелился…
— Вот ведь, летать повадился, — заметив недоуменный взгляд Савушкина, пожаловался одноглазый. — Все стекла в хатах повыклевал… А ты чего встал? Заходи в дом, покалякаем…
— Нет-нет… — испуганно запротестовал Савушкин. — Зачем же беспокоить вас? Я уж здесь посижу, на улице…
— Кар! Кар! — одобрительно закричал ворон на крыше, а лицо одноглазого исказилось злобой.
— Ну и сиди! — сказал он. — Коли волков не боишься, чего же не сидеть… Значит, говоришь, не Савушкин тебе фамилия будет?!
— Вам-то какое дело до моей фамилии! — с досадой сказал Савушкин. — Чего привязались!
— А ты на меня не кричи! — миролюбиво ответил мужик. — Мне твое фамилие знать ни к чему. Просто если волки зарежут, так спрашивать будут, кого они еще угробили…
— Вы что, учет ведете?!
— Учет не учет, а для порядка запоминаю…
И не желая далее продолжать разговор, двинулся к дому. Сидящий на крыше ворон внимательно следил за ним. Когда дверь за одноглазым захлопнулась, ворон взлетел. Тяжело махая черными крыльями, пролетел над Савушкиным.
Повинуясь какому-то безотчетному порыву, Савушкин перешагнул через упавшее прясло и, продираясь сквозь заросли бурьяна, подкрался к хате. Прильнул к окну…
Одноглазый мужик сидел, склонившись над миской с темной водой.
— Гроб плывет… Мертвец ревет… Свечи горят… — различил Савушкин еле слышное сквозь треснувшее стекло бормотание.
«Колдун какой-то…» — подумал Савушкин, и в это время мужик поднял голову и глаз его встретился с глазами Савушкина.
Отшатнувшись, Савушкин не удержался на ногах и упал.
«Надо спрятаться!» — вскакивая, успел еще подумать он, а двери хаты уже распахнулись, и на крылечко выскочил огромный пес.
Пес, молча, без лая прыгал на Савушкина, и тот, отбиваясь от него подхваченной с земли палкой, пятился к дороге. Но вот оскаленная морда возникла совсем рядом, и Савушкин, едва успев уклониться от зубов, разглядел, что у пса всего один глаз, да к тому же и не пес это был вообще, а самый настоящий волк…
Отшатнувшись, Савушкин инстинктивно сложил в щепоть пальцы и — никто не учил его этому! — быстро перекрестился. Одноглазый волк страшно завыл и потянулся зубами к шее Савушкина. Савушкин вцепился пальцами в шкуру чудовища, пытаясь отодрать его от себя, и так и рухнули они на землю, обливаясь кровью.